— Пусть и сардинки убирает… Вовсе я не желаю такие сардинки есть, которые рядом с погаными улитками лежали, — прибавила Глафира Семеновна. — Алле… Иль не фо па. Рьян иль не фо па. Селеман ле бульон. Доне бульон. Уж и ты, Николай Иваныч, невесть что спрашиваешь. Ел бы без закусок! — напустилась она на мужа, продолжая сидеть, отвернувшись от вскрытых раковин.
Слуга недоумевал.
— Mais, madame, c’est ce que vous avez demandé… — бормотал он.
— Прене… Прене прочь. Ну не манжон па се шоз…
— Oh! Comme il est difficile!.. — вздохнул слуга и понес закуски обратно.
Супруги принялись за бульон.
— Вода, а не бульон, — сказала Глафира Семеновна и, хлебнув несколько ложек, отодвинула от себя тарелку. — И это хваленый Париж! Хваленая французская кухня!
— В ресторане, где даже за вход берут рубль шесть гривен, — прибавил Николай Иванович и сказал слуге: — Ну, пуасон. Скорей пуасон… Да не такой пуасон, который давеча подал.
— Сомон, сомон… Пуасон сомон, — подтвердила Глафира Семеновна.
Подали вареную лососину под соусом, но без гарнира. Порции были так малы, что супруги просто ахнули.
— И это де порсион? Де… Для двоих? Пур де? — спрашивали они слугу.
— Oui, monsieur.
— Да ведь это по разу в рот положить. А где же гарнир? Где картофель?
— Вуй, вуй… У э пом де тер? — бормотала Глафира Семеновна.
— Mais vous avez désiré seulement le saumon, madame[16].
— Да уж пом де тер само собой разумеется.
— Je vous apporterai tout de suite, madame, — сделал движение слуга.
— Да уж где тут апорте! Когда тут принесешь! Гляди. Вон твоя порция… — Николай Иванович поддел на ложку свою порцию лососины и отправил ее в рот.
— Анкор пуасон. Четыре порции этой пуасон. Катр порсион… — говорил он, прожевывая лососину.
— И пом де тер… — прибавила Глафира Семеновна.
— Quelles pommes désirez-vous, madame? — спрашивал слуга.
— Кель пом! Обыкновенный пом… Вареный пом.
Лакей улыбнулся и через пять минут принес еще четыре порции лососины и отдельно целую гору жареного тоненькими палочками картофеля — pommes frites.
— Вот дурак-то! Жареный картофель к вареной рыбе подает! — воскликнул Николай Иванович.
— Да уж ешь. Только бы наесться, — сказала жена. — А только удивительно, какой здесь бестолковый народ, в Париже.
Порции бифштекса были еще меньше. Супруги уже не возражали.
— На смех, просто на смех… — пробормотал Николай Иванович, забивая себе в рот свою порцию бифштекса, сжевал ее и принялся пить вино.
— Я голодна, Николай Иваныч, — жаловалась Глафира Семеновна.
