Николай Иванович, принимая пятифранковые монеты за серебряные рубли и в простоте душевной думая, что он выторговал у извозчика рубль двадцать копеек, поднимался в свою комнату наверх, следуя за прислугой, несшей его багаж, уже в несколько успокоившемся состоянии и говорил сам с собой:
— Два рубля… И два-то рубля ужасти как дорого за такую езду. Ведь, в сущности, все по одному и тому же месту путались, а больших концов не делали.
Глафиру Семеновну он застал заказывающей кофе. Перед ней стоял в рваном пиджаке, в войлочных туфлях и в четырехугольном колпаке из белой писчей бумаги какой-то молодой малый с эспаньолкой на глупом лице и говорил:
— Madame veut café au lait… Oui, oui…
— Я кофе заказываю, — сказала Глафира Семеновна мужу. — Надо же чего-нибудь выпить.
— Да, да… Кофей отлично… — отвечал Николай Иванович. — Ты, брат, и масла приволоки, и булок, — обратился он к слуге. — Глаша! Переведи ему.
— Пян и бер… — сказала Глафира Семеновна. — И побольше. Боку…
— Пян бер… — повторил Николай Иванович.
— Oui, oui, monsieur… Un déjeuner…
— Да, да… мне и жене… Ну, живо…
Слуга побежал исполнять требуемое.
Когда Николай Иванович и Глафира Семеновна умылись, поспел и кофе. Тот же слуга в потертом пиджаке и четырехугольном бумажном колпаке внес поднос с кофейником, молочником и булками. Прежде всего Николая Ивановича поразили громадные чашки для кофе, превосходящие по своим размерам даже суповые чашки. При них находились так называемые десертные ложки. Николай Иванович как увидел чашки и ложки, так и воскликнул:
— Батюшки! Чашки-то какие! Да ты бы еще, молодец, ведра с уполовниками принес! Кто же в таких чашках кофей пьет! Уж прачки на что до кофеища охотницы, а такую чашку кофею, я полагаю, ни одна прачка не вытянет.
Слуга стоял, кланялся и глупо улыбался.
— Глаша! Переведи ему, — обратился Николай Иванович к жене.
— Да как же я переведу-то? — отвечала Глафира Семеновна в замешательстве. — Ты такие слова говоришь, которых я по-французски и не знаю. Ле тас тре гран, — указала она слуге на чашки. — Пуркуа гран?
— Oh, madame, c’est toujours comme ca. Vous avez demandé café au lait.
— Говорит, что такие чашки нужно, — перевела Глафира Семеновна. — Верно, уж у них такой обычай, верно, уж кофейная страна.
— Ты ему про прачку-то скажи.
— Я не знаю, как прачка по-французски.
— Как не знаешь? Ведь комнатные слова ты все знаешь, а прачка — комнатное слово.
— Ну вот, поди ж ты — забыла.
