— Ну вот, наконец-то и наши, православные! Сейчас потолкуем по-русски после долгого говенья, — заговорил Николай Иванович, подходя к одной из девушек в сарафанах. — Здорово, землячка. Питерская, что ли, или из Москвы? — спросил он.
Девушка посмотрела на него упорным взглядом, покачала головой и отвечала:
— Je ne comprends pas, monsieur…
— Как?! Русская девица и по-русски не говорит!
Девушка смотрела и улыбалась.
— Да неужто в самом деле не говорите или притворяетесь? Притворяетесь, притворяетесь, — продолжал Николай Иванович.
— Переодетая француженка — вот и все. Теперь я даже по физиономии вижу, что француженка, — сказала Глафира Семеновна.
— Ах, шут их возьми! Избу русскую выстроили, а не могли русских девок привезти! Да неужто же, мамзель, вы так-таки ни одного слова по-русски?
— На зюнь сель мо ля рюсс? — перевела девушке Глафира Семеновна.
— Samowar… Kabak… Kosuchka… Tchai… Vodka… Lublu stalovatza… — послышалось в ответ.
— Довольно, довольно… — замахал руками Николай Иванович.
— Achetez quelque chose, monsieur! Vous aurez le souvenir d’isba russe… — предлагала девушка игрушки.
— Брысь! И говорить с тобой не желаю после этого.
Николай Иванович подошел к другой девушке в сарафане.
— Тоже франсе? Или, может статься, на грех еще, немка? — задал он вопрос.
— Nous ne sommes des russes, monsieur. Nous sommes de Paris…
— Тьфу ты, пропасть!
— Voilà le russe… Voilà qui parle russe…[21] — указала девушка на токарный станок, за которым сидел молодой парень в красной кашемировой рубахе и лакированных сапогах с набором и что-то мастерил.
Парень улыбался. Николай Иванович подошел к нему.
— Русский, земляк?
— Точно так-с, — отвечал тот по-русски. — Из Сергиевского Посада, из-под Москвы.
— Руку! Глаша! Русский… Наш, русопят. Протягивай ему руку… Не слыхали ведь мы еще в Париже русского-то языка… И ругаться умеешь?
— Еще бы… — опять улыбнулся парень.
— Николай Иваныч… — остановила мужа Глафира Семеновна.
— Что Николай Иваныч? Ведь я не заставляю его ругаться, а только спрашиваю — умеет ли, потому, откровенно говоря, после этих девок, мне и насчет его-то сумнительно, чтоб он русский был.
— Русский, русский, господин.
— Отчего же вы русских-то баб или девок не захватили?
— Да ведь возня с ними. Тут в русском отделе была привезена одна — ну, сбежала.
— Куда? С кем?
— Да тоже с русским. Купец, говорят, какой-то. На Тирольские горы повез, что ли. Сам поехал печенку лечить, и она с ним. В начале лета это еще было.
