По какой-то причине именно в это мгновение в соседней комнате упал стул, и Нэн Хоган с выражением мрачного удовлетворения откинулась назад. В дверях появилась миссис Мэтон и принялась прибирать в кухне. Потом она собрала все тряпье, окружавшее Нэн Хоган, в большую кучу возле стены. Когда же дошла очередь до самой Нэн Хоган, силы как будто оставили миссис Пол Мэнтон. Нэн оказалась настолько беспомощной, что не могла подняться на ноги.
— Разве я не говорила, что стала калекой? Полагаю, мэм, вы принимаете меня за лгунью и мошенницу, тогда как я уж точно на краю могилы.
— У тебя судороги в ногах, Нэн Хоган, — отозвалась миссис Мэнтон. — И не удивительно. Позову-ка я миссис Денни Хайнс.
Пока миссис Мэнтон бегала за помощью, Нэн Хоган сидела на полу, поглядывая в окошко немигающим мрачным глазом, который придавал ей жуткий вид. Миссис Пол Мэнтон и миссис Денни Хайнс со всей возможной осторожностью помогли ей улечься на кровати.
— Я вам признательна, — сухо и не без насмешки произнесла Нэн. — Теперь мне уж недолго беспокоить килбегцев.
— Тим О’Халлоран будет тут завтра, — сказала миссис Мэнтон. — Он поможет. Наверно, сможет послать за врачом.
— Какое счастье, — ответила, коротко хохотнув, Нэн. — Почему бы не сказать, что Килбег устроит роскошные похороны, когда наконец избавится от меня.
За оставшийся день женщинам пришлось выслушать немало подобной критики в адрес Килбега.
Когда весть о болезни Нэн Хоган распространилась по Килбегу, все, у кого нашлась хоть толика времени, «пришли навестить несчастную».
Соответственно, всю вторую половину дня нескончаемый поток посетителей, спустившийся с каменных ступеней, тянулся по узкой дороге к дому Нэн Хоган.
Ее дом стоял в самой низине, так сказать, выставив себя из неровной цепочки других домов, да еще повернувшись к ним задом. Строившийся Килбег никогда не знал власти архитектора или здравого смысла инженера. Здесь не интересовались ни проектами, ни планами, ни видами, ни размерами. Дома были поставлены, как кому в голову взбрело, то есть при условии абсолютной личной свободы. Один дом, скажем так, плевать хотел на другой и демонстрировал это всем своим видом. Если, например, хозяин был человеком, любящим общество, то он ставил свой дом с оглядкой на соседей. Если же ему нравилось уединение, то он уходил подальше от дороги или в низину. Если он был агрессивен или самолюбив, то выбирал командную высоту, а если у него был отвратительный характер и он хотел досадить односельчанину, то строился прямо перед входом в дом врага, чтобы тому приходилось постоянно проходить мимо и вся его жизнь была как на ладони. Итак, дома килбегцев ясно говорили о характере их владельцев, так что взглянешь на них — и очевидно, какие люди живут под их крышами. Дом Нэн Хоган откровенно выражал отношение Нэн к Килбегу, потому что, куда ни стань, одним из углов дом Нэн обязательно тыкал в остальных.
