Воздух был теплым и свежим. Лучи солнца весело играли на тополиных листьях. Ночью ей было так страшно среди деревьев, а сейчас лес казался радостным и дружелюбным. Вероятно, бедный бурундучок, который пробежал по ее ноге, испугался не меньше, чем она. Конечно, летучие мыши — не такие приятные существа. Они могут вцепиться в волосы. Теперь они, возможно, висят вниз головами, спрятавшись от света среди елей. Или они живут в пещерах? Впрочем, какая разница. Никки рассмеялась вслух.
В лесу, среди утренней прохлады, было так хорошо! А ночью она не сомневалась, что кто-то наблюдает за ней и Эллери. Как глупо!
Никки медленно брела по извилистой тропинке, смотря под ноги, чтобы не споткнуться о корни деревьев, словно жаждущие зацепить один из ее высоких каблуков. Увидев куст с белыми цветами, она сорвала цветок, понюхала его и стала считать тонкие лепестки.
Да, Эллери хорошо себя проявил… По крайней мере, она больше никогда не будет считать его тупицей.
Никки добралась до старой дороги. Днем путь туда казался вдвое короче. Внезапно она увидела белку.
— Иди сюда, белочка. Не бойся, глупенькая. Я найду тебе орешек.
Сидящая на задних лапках белка с сомнением посмотрела на Никки и запрыгала по дороге. Никки последовала за ней.
— Вернись! Я тебя не обижу.
Но белка прыгнула на ствол дерева и была такова.
Никки обошла дерево и остановилась.
Посреди старой лесной дороги стоял фургон. Что он может делать в этой лощине?
Она подошла ближе и прочитала надпись на боку: «Нью-Йоркская окружная больница».
Значит, это санитарная машина. Тогда почему у нее нет окон? И куда делся шофер? Может быть, автомобиль застрял и он пошел за помощью?
Да, так оно и есть. Возле дерева стояла лопата. Очевидно, шофер пытался высвободить застрявшее колесо.
Подойдя к фургону, Никки посмотрела на пустое сиденье водителя, прошла к задней части машины и застыла как вкопанная.
Кто-то действительно копал, но не у колес, которые стояли на твердой земле, а возле дороги, где почва была мягкой и рыхлой. Он выкопал глубокую продолговатую яму — не менее шести футов в длину.
Задние дверцы фургона были открыты.
Движимая непонятным любопытством и в то же время испытывая страх, девушка заглянула внутрь автомобиля.
Во рту у нее внезапно пересохло. Она не могла вдохнуть воздух. Так и стояла, не сводя глаз с белого лица, скрюченного тела, окоченевших пальцев.
В голове мелькнула мысль, что нужно закричать — тогда, может быть, удастся не сойти с ума. Но мышцы отказывались повиноваться.
