Они стояли перед ним и глядели на него, а не друг на друга. Но вскоре перестали смотреть и на него.
Салли разжала губы.
— Не надо меня благодарить, в этом нет необходимости, — остановил ее Эллери. — Думаю, вы не будете возражать, если я сейчас примусь за работу?
Вечером в понедельник он опять не обедал вместе с Ван Хорнами. Лаура принесла ему поднос, и он расправился с поданными блюдами у нее на глазах.
Эллери работал до рассвета.
* * *
Утром во вторник, когда он брился, кто-то окликнул его из гостиной:
— Квин? Вы уже встали?
Он удивился бы куда меньше, если бы с ним заговорил профессор Мориарти.[18]
Эллери приблизился к двери, по-прежнему держа в руке бритву.
— Надеюсь, я не оторвал вас от срочных дел. — Уолферт в то утро был само дружелюбие — энергичный, жизнерадостный, с широкой, во весь рот, улыбкой и по-мальчишески глубоко засунутыми в карманы руками.
— Нет, отнюдь. Как вы себя сегодня чувствуете?
— Отлично, просто отлично. Увидел, что ваша дверь открыта, и начал гадать, проснулись вы или нет. Ведь у вас почти всю ночь горел свет.
— Я писал примерно до половины четвертого утра.
— Так я и подумал. — Уолферт окинул сияющим взглядом заваленный бумагами стол.
«Он — единственный известный мне человек, — решил Эллери, — способный смотреть широко открытыми глазами и при этом таить что-то от собеседника».
— Вот, значит, как выглядит писательский стол. Замечательно, замечательно. Но, выходит, вы спали всего несколько часов, Квин.
«Итак, мы собираемся играть в какие-то игры», — заключил Эллери.
— Совсем не спал, — улыбнулся Эллери. — Когда работаешь над произведением, мистер Ван Хорн, где все взаимосвязано, требуется все твое внимание и лучше не прерывать процесс.
— А я-то всегда считал, будто писатели ведут образ жизни Райли.[19] В любом случае я рад, что сумел вас застать.
«Вот оно, начинается».
— Я не видел вас с воскресенья. Как вам понравился Чичеринг?
«Нет, еще не началось».
— На редкость искренний и серьезный проповедник.
— Да, ха-ха! Очень одухотворенный человек. Немного напоминает моего отца. — Уолферт неодобрительно усмехнулся. — Хотя папа был фундаменталистом. Он частенько пугал Дидриха и меня до дрожи в коленках. Но я что-то заболтался, как будто у нас других дел нет. — Уолферт понизил голос, склонив на сторону свой взбитый на голове кок, и торопливо произнес: — Вы не желаете с нами позавтракать, мистер Квин? Вы ведь не обедали с нами прошлым вечером, и я подумал…
— И сегодня утром у вас какое-то особенное меню, мистер Ван Хорн? — засмеялся Эллери.
