Я была так напугана произошедшим, что не могла и двух слов связать, а потому не рассказала укладывавшей меня спать Агате. Та битый час причитала над моим растрепанным, полубезумным видом и только потом ушла к себе. Я же очень долго не могла заснуть, все ворочалась с боку на бок и наконец решила, что завтра расскажу обо всем Мариусу. Он маг и наверняка знает, что со мной произошло, и сможет помочь.
Той же ночью мне приснился первый сон. Я не говорю о тех мельтешащих, сменяющих друг друга картинках, которые снятся людям обычно, в том числе и мне. Нет, это был сон-видение.
Я очутилась у высоких стен за пределами города. Здесь собралась огромная толпа, причем соотношение людей и эльфов в ней было примерно одинаковым. Они все стояли и молчали; не было ни шума, ни разговоров, ни криков. Просто мрачное, угрюмое собрание, и тишина становилась все более и более зловещей.
Подъехала крытая повозка с круглой крышей, в которую была запряжена какая-то полудохлая кляча. Ее сопровождал отряд солдат. Глаза присутствующих обратились к новоприбывшим, которые проехали сквозь толпу, и люди провожали их пристальными, злобными взглядами. Процессия остановилась, и только теперь я заметила разрытую землю неподалеку. Из фургона вышли двое, и их сразу же окружили стражники — высокую кудрявую светловолосую эльфийку с манерами и походкой королевы, лет тридцати на вид, и с ней — молодого стройного эльфа с не менее надменным видом. Я бы дала ему не больше двадцати лет. Пленники презрительно смотрели на собравшихся, лица которых выглядели откровенно враждебно. Из толпы раздавались одиночные оскорбительные выкрики. На моих глазах двух эльфов под конвоем провели к вырытому ходу, и они спустились под землю. Затем несколько солдат тщательно забросали вход землей, и вскоре на его месте осталась лишь ровная поверхность.
Затем картина изменилась. Я находилась в крошечной комнате без окон и дверей, и единственным источником света была лампадка на столе. Пребывание здесь не причиняло мне никаких неудобств, чего нельзя было сказать об эльфах, притулившихся на полу. Молодой эльф скрючился и царапал ногтями земляной пол, его лицо было искажено мукой. Эльфийка сидела, привалившись спиной к стене, она жадно хватала ртом воздух. Красивое аристократическое лицо сейчас покраснело, его свела судорога. Для меня — шестилетней девочки — эта картина была настолько жуткой, противоестественной, что я оцепенела от ужаса и молча наблюдала за мучениями эльфов.
