– Уже близко, — кинул старик через плечо.
Я все больше и больше отставала от него. Ноги путались в густой колкой траве.
– Здесь!
Зибуц остановился возле невысокой гранитной глыбы, достал свою серую тряпицу. Что-то нашептывая и сокрушенно качая головой, начал тереть невидимое глазу пятнышко. Я украдкой огляделась. Через весь пустырь от глыбы по направлению к шоссе, на равном расстоянии друг от друга, виднелись приземистые гранитные столбики.
– Что это?
Зибуц словно очнулся.
– Тут их выстроили в колонну и повели этой дорогой в газовни, — он махнул в сторону столбиков.
– В газовые камеры? — переспросила я, ощущая знобящую пустоту в груди.
Лицо старика оставалось спокойным и бесстрастным.
– Потом – печь, — будничным тоном продолжал Зибуц, — а пепел – в яму. Сейчас мы пройдем с вами по этому пути, и вы увидите это место.
– Давайте в следующий раз, — малодушно взмолилась я. — Вы, наверное, устали.
– Это была моя работа. Я водил здесь экскурсии. — Он бросил на меня проницательный взгляд. – Там мой дом. Мы зайдем. Поговорим о деле. Времени осталось очень мало. Вам скоро уезжать. Следующего раза, сами понимаете, может не быть. — И пошел, не оглядываясь, словно осознавая свою власть надо мной.
Мы завернули за угол и оказались перед крохотным домиком, вросшим чуть ли не до половины в землю. Он стоял, зажатый между высотными домами. Казалось, присел на корточки. В палисаднике высилась белая мраморная стена, испещренная сверху донизу крупными квадратными буквами. Дворик был обнесен невысоким покосившимся штакетником.
– Муй маенток (имение), — невесело усмехнулся Зибуц.
– Что здесь написано? — Я угрюмо кивнула на мраморную стену.
Он повернулся к ней лицом, достал из кармана очки. Одна дужка была привязана грязной тесемкой. Повертел их в руках и, не надевая, начал нараспев:
– Мишпаха (семья) Коган, мишпаха Вайсман, мишпаха Зибуц.
—внезапно оглянулся. — Наверное, это грех. Я не написал здесь имен. Но тогда бы все не вместились. Тут, — он шаркнул ногой по земле, – больше двух тысяч семей, – и повторил по-еврейски: — цвай таузенд.
– Вам нужно отдохнуть, — шепнула чуть слышно.
Старик рассеянно кивнул. Внезапно оживился:
– Как вам мои камни? — приосанился. — Конечно, нужно было бы повыше. Но у меня было совсем мало пенёндзув (денег)! И потом, кто же знал, что камни, как старые люди, с годами врастают в землю? А сколько потратил сил! — Он прикрыл глаза. — Ездил! Выбирал! А как торговался! Из-за каждого гроша. Ведь у меня не было прежнего богатства. Но, думаю, в грязь лицом не ударил. — Он надменно усмехнулся. — Разве вы где-нибудь видели такое?
