Парня отпустили. Рома бежал со всех ног. Я потеряла его из виду, но звуки неровного сердцебиения еще долго преследовали меня. Я не до конца понимала, что означает «ночной рейд» в поисках засады. Ведь лес кишит религатами. Но всецело доверилась Зое. Она бы не стала подвергать жизни братьев-староверов реальной опасности. И главное, Рома невредим.
Мы благополучно вернулись в бункер. Стражи вернулись на посты. А Зоя с намеренно важным видом, так сказать показательно, волокла необузданного нового вампира – меня – в серую пыльную коморку.
– Ну, вроде бы все обошлось! – устало выдохнула она. – Какого черта ты творишь? Ты же адекватно восприняла перерождение, – негодуя, накинулась на меня девушка.
– Я сама не понимаю, что со мною происходит. Знаю точно, что он дорог мне. Кажется, я влюбилась!
– Гомотогам не свойственны такие чувства. Право на любовь имеют только лафавы. Люди. Живые существа. Но только не мертвецы вроде нас.
– Я не могу иначе объяснить свою страсть. Единственное, чего мне хочется сейчас, так это быть рядом с ним, смотреть ему в глаза, слушать его голос и стук сердца, наслаждаться его запахом. Он зачаровал меня.
– Ты действительно уникум! Когда ты только успела влюбиться в него, ведь вы встречались лишь однажды.
– Это как затмение, как будто рассудок помутился. Меня манит к нему магнитом. А про «любовь» ты лукавишь. Гомотоги способны на чувства. Ведь меня ты любила, когда я была… человеком. Ирина любила моего отца…
– Ты права, есть чувства, которые близки к понятию «любви», но я предпочитаю не осквернять это слово. Ведь любовь – это светлое чувство. «Бог есть Любовь…», а мы отреклись от него, совершив самоубийство. Понимаешь, к чему я клоню? Мы не имеем права на любовь.
Зоя поникла и умолкла. Она замерла в обмякшей позе с полным безразличием на лице и абсолютно пустым взглядом. Мы долго сидели в безмолвии. Каждая из нас думала о своем. Все-таки гомотоги способны на чувства, по крайней мере, на раскаяние и сострадание, или, по крайней мере, некоторые из них. И мы бы еще долго просидели, погрузившись в свои мысли и воспоминания, но тут вошел Роберт. Он попросил меня пойти за ним. Зоя встревожилась. Но Роб успокоил ее, сказав, что Ирина пригласила меня на трапезу. Зоя устало улыбнулась, давая понять, что волноваться не о чем. И я ушла.
Я следовала за Робом по длинным коридорам бункера, которые увлекали нас то вниз, то вверх. Очень надеюсь, что он сможет меня проводить обратно. Как я ни пыталась запомнить маршрут, у меня ничего не выходило. В памяти застыл образ Ромы, и для других воспоминаний места не осталось.