сплошь испещрённый заметками. Наклонившись, она подняла его и, нахмурившись, принялась
читать. Пометки Киры заслуживали отдельного внимания.
«Техника напряжения мозга – бред. Наблюдение образов практиковать ежедневно. Фантомное
раскачивание – сначала тренировка. Учесть прислушивание к посторонним звукам. Не
погружаться в себя. Убить соседку».
Последняя фраза озадачила Виолетту, потому что к технике сновидения она никак не относилась.
Но Кира на мелочи не разменивалась, считая, что все гении в равной степени сумасшедшие,
поэтому им можно чуть больше, чем остальным. Поэтому в выражениях не стеснялась.
Иногда Виолетта искренне недоумевала, как такой человек, как Каталинская, мог работать
школьным психологом. Даже без излюбленной косухи, сигарет и любимого мотоцикла бог знает
какого года выпуска, она всё равно выглядела внушительно. Не спасали белокурая коса и
вежливость. В Каталинской чувствовался стержень, который не скрыть напудренным налётом
цивилизации.
Порой Виолетта завидовала ей. Кира могла за себя постоять и даже из самой глупой ситуации
могла выйти как ни в чем ни бывало. Другой вопрос – Виолетта…
Она вздохнула. Ни напора, ни уверенности, ни спокойствия в ней не было. Легкие перебранки с
шефом – не в счёт. Она прекрасно понимала, что всё страхи тянутся из детства. Постоянные
истерики матери, запреты куда-либо выходить позже определённого времени, хорошо вдолбленная
в голову фобия темноты. Теперь это не давало возможности освободиться и начать давать отпор
подкрадывавшемуся сумасшествию.
Сегодня на работе моментов передышки почти не было, однако стоило только им появиться, как
тут же падала тяжёлым покрывалом масса ненужных воспоминаний, шевелящихся, словно клубок
дождевых червей. При этом четкости ещё не было, но мерзкое ощущение, что там было плохо и
возвращаться туда не стоит – не исчезало.
Сейчас, в тишине и покое, воспоминания вернулись, поползли по закоулкам подсознания новыми
тропками.
Буквы вдруг слились в единое целое, белизна бумаги превратилась в грязный свет, от которого
хотелось закрыться. Виолетта хорошо знала тот свет. Именно такой проникал сквозь щели
запертой двери, за которой слышались детские крики. Нехороший свет, будто его излучали гнилые
светлячки. И запах оттуда шёл соответствующий: сладковатый и тошнотворный.
Виолетта неосознанно закрыла нос рукой, но вместо кожи пальцы неожиданно провалились в
пустоту. Виолетта вздрогнула и начала озираться в поисках зеркала. Лоб взмок, пальцы коснулись