Избранные стихотворения | страница 2
До ушей раскрывая рот.
А в безвыходной середине,
Где ни новый, ни старый век.
Тихо плавает лебедь синий
По зеркальным просторам рек
Сотня белых — сверкает справа,
Слева — черных сто лебедей,
Это духи любви и славы,
Их питает лишь кровь людей.
А у настежь раскрытой двери,
Там, в тумане, у берегов,
На ступенях моих неверий
Встали звуки в одеждах слов.
И, чудесно для глаз и слуха
Воскрешая забытый рай,
Они молятся перед Духом
В алтаре лебединых стай.
Январь 1930
«О смерти можно много сказать…»
О смерти можно много сказать,
Но запах листвы весенней
Чудесней. И гамма звучит опять
Моих недоумений.
За то, что еще уходить мне рано
А важного дела нет;
За то, что звучит из глуби лет
Мне голос Аристофана:
За то, что трудиться и строить лень,
За грешный напев невольный —
Я храм сотворил, где каждый день
Праздник престольный!
Сборник стихов. 1930. Выпуск III.
«Вне состраданья, вне страданья…»
Вне состраданья, вне страданья,
Почти любовь, скорей тоска,
Есть ревность: та, что без желанья,
Она безумна и жалка.
У бедных, ею одержимых,
Так много дел непоправимых
И тайных слез, необъяснимых.
Все им ненужно, все неважно,
Ни блажь ума, ни тела дрожь…
— Печальней лжи любви продажной
Любовь, похожая на ложь.
«Современные записки» Кн. LVI, 1934
«Вечером, почти впотьмах…»
Вечером, почти впотьмах,
Наклоняясь над тобою,
Я любуюсь сам собою,
Крошечным — в твоих зрачках.
Также и тебе, скажи,
Как во мне не отражаться?
Ведь глаза недаром мнятся
Ясным зеркалом души.
— Так глядимся в зеркала
Черные и голубые,
Но в любви есть много зла,
И мы сами очень злые.
И бывает, что любя,
Даже, будто бы, навеки,
В самом близком человеке
Ищем лишь самих себя.
«Среди плодов нет краше винограда…»
Среди плодов нет краше винограда
— Вершина радости и страсти дно! —
Но чтобы пьяным быть, вина не надо:
Земная жизнь старейшее — вино.
Слепые звезды ночь нам освещают,
И солнце самому себе темно.
И оттого цветы благоухают,
Что им взлететь на небо не дано.
«Числа», 1930. № 2-3
«Пусть каждый день к могиле шаг…»
Пусть каждый день к могиле шаг
И смерть чего-то дорогого,
Но я живу — и смерть никак
Не обольстит меня живого.
Не беспокойся, не грусти,
Не важно — верить или не верить,
Есть боль какая-то в груди,
Которую нельзя измерить.
И в этой боли есть ответ.
В холодный вечер вдруг мне ясно,
Что в ней одной тепло и свет
И все, что в жизни не напрасно.
«Все дальше, дальше… это? — Нет…»
Все дальше, дальше… это? — Нет.
Не то ли? Нет. — О, Боже, Боже!
Я проклинаю белый свет,
Себя я проклинаю тоже.
И не хочу, нет, не хочу