«Первый том «Хождения по мукам» начат под сильным моральным давлением. Я жил тогда под Парижем (19-й год) и этой работой хотел оправдать свое бездействие, это был социальный инстинкт человека, живущего во время революции:, бездействие равно преступлению».
Эпиграфом к «Сестрам» было знаменитое «О, Русская земля…». Ностальгическое настроение породило и «Детство Никиты» — вещь поразительную по своей теплоте и любви к отчизне, выраженной не декларативно, а художественно — через восприятие десятилетнего мальчика милых сердцу и столь далеких людей и природы своей, как теперь говорят, «малой родины».
Тоска по Родине одолела неприязнь и недоверие к тому, что происходило в России. Жизнь на чужбине была тосклива и унизительна. Мир эмиграции, разделенный на грызущиеся секты, филистерство мелких буржуа, с которыми доводилось сталкиваться Толстому, — все это вселяло ужас перед будущим, а из России, приходили вести о конце военного коммунизма, об укреплении государственности и оптимистических устремлениях.
20 апреля 1922 года А. Н. Толстой писал К. И. Чуковскому:
«Вы помните очень давнишнее настроение А. А. Блока, когда он сидел дома с выключенным телефоном, — у него было безнадежное уныние бессмыслицы, в каждом лице он видел очертание черепа. Вот так же и в Европе: заперта дверь и выключен телефон.
Я чувствую, как Россия уже преодолела смерть. Действительно — смертию смерть поправ. Если есть в истории Разум, а я верю, что он есть, то все происшедшее в России совершено для спасения мира от безумия сознания смерти…»
Эти размышления предшествовали принятию главного решения в его жизни — решения вернуться на Родину. Непосредственно с этим был связан научно-фантастический роман «Аэлита», над которым Толстой работал в Германии, в местечке Миздрой, на берегу Балтийского моря у Геринсдорфа, где в то же время жил Максим Горький.
На застекленной веранде он читал близким готовые главы романа и жаловался жене, что ему не хватает стрекотанья сверчка, вспоминал российскую глубинку, бревенчатую избушку на Оке, где когда-то так хорошо работалось. Потом выходил в сад, искал на небе Марс, думал о рисунках Ловелла и Скиапарелли, о белых полярных шапках планеты и загадочных каналах.
В тоске героя романа Лося, беглеца, разуверившегося человека, нетрудно угадать косвенное отражение настроений самого Толстого.
Еще осенью 1921 года Толстой переехал в Берлин и вошел в сменовеховскую группу, редактировал литературное приложение к газете «Накануне», в котором печатались и не эмигранты — Горький, Федин, Есенин, Катаев, Булгаков, Пильняк, Зощенко…
