Всего третий день я нахожусь в Париже, пока остановился в гостинице «Солнечный отель» на улице Вожирар 1, а сейчас думаю и размышляю, с чего бы мне начать свою жизнь в Париже. Мартовский воздух оказался чересчур свежим, я прямо-таки ощущал, как мартовская прохлада начала пробираться ко мне под камзол. Встряхнув плечами, я совсем уже собрался покинуть этот смрадный коридор, чтобы отправится в центральную, жилую зону Версаля. Там я мог попытаться, помимо маркизы Сюзанны де Монморанси, познакомиться еще с кем-либо из влиятельных придворных и сановных французов.
Именно в этот момент мои мысли были прерваны звуками бегущих женских ног, которые стремительно приближались ко мне. Только я успел подумать о том, что мне снова придется кого-то выручать из беды, как из-за угла коридора вдруг вынырнула моя нежданная и столь желанная маркиза Сюзанна де Монморанси. Она явно очень торопилась вернуться обратно на то место, где мы только что расстались, чтобы успеть меня застать на прежнем месте. Когда Сюзанна увидела меня, то она сразу же перешла на шаг и прямо на ходу начала расстегивать на груди путанные застежки обоих своих платьев.
Подойдя ко мне вплотную, женщина, не отрывая своих глаз от моих, тихо прошептала:
— Мосье Орлофф, не будете ли вы столь любезны, затворить створки окна! А то мне будет весьма прохладно сидеть на этом подоконнике! К тому же моей спине требуется хоть какая-нибудь опора, когда вы будете меня снова любить.
2
Владелец «Солнечного отеля» мосье Бастиан Готье сидел на низком табурете у входа в гостиницу, он присматривался к горожанам, время от времени проходившим по улице Вожирар.
Парижская улица Вожирар была примерно шесть метров в ширину и, не смотря на позднее утро, она пока медленно и постепенно заполнялось прохожими людьми и пешеходами. Появились молочники, первые зеленщики и другие разносчики свежих овощей, молока и других товаров. Изредка по улице проезжал конный экипаж или на лошадях проскакивал конный разъезд мушкетеров или гвардейцев короля. В такие моменты пешеходам приходилось плотно прижиматься спинами к стенам домов, что пропусти и не попасть под колеса какого-либо экипажа, не оказаться под копытами мушкетерских или солдатских коней.
Не торопясь, Бастиан из бокового кармана сюртука достал любимую курительную трубку и, не набивая ее табаком, начал размеренно ее посасывать. Ему нравился этот кисловато-прогорклый вкус, которым отдавала его любимая курительная трубка даже тогда, когда она была не набита табаком. А хороший табачок у владельца гостиницы все же имелся, но уж слишком он был дорог в те дни. Поэтому мосье Готье набивал табаком и разжигал свою трубку только один раз в день, после ужина перед самым отходом ко сну.
