На этот раз персы атаковать не осмелились, надеясь, что в обороне им повезет больше. Нижегородцы уже построились в колонну и, следуя за полевыми орудиями, начали взбираться на противоположный холм, где закрепились сарбазы. Тут открыла огонь вражеская артиллерия, и ядра со свистом пронеслись над головами нижегородцев.
– Высоко берут, – заметил Игнат, шагая возле Василия. Еще через мгновение Игнат застонал, поймав пулю в плечо. Его буквально развернуло и бросило на землю. Но Василий, будто не замечая выбывшего товарища, продолжал идти вперед, стараясь попадать в такт барабану. Место Игната тут же занял другой. Оглянувшись, Василий увидел, что это Николай из его роты. Из-за выстрелов все вокруг заволокло дымом, но судя по тому, что персы стреляли нечасто, Василий понял, что артиллеристам удалось подавить часть вражеских орудий.
Дым рассеялся практически у самых персидских позиций. Нижегородцы едва успели выстрелить, не целясь, как на них с криками «Алла» навалились синие мундиры. Солдаты едва успели сомкнуть строй, взяв в штыки напиравших сарбазов. Через голову Василия полетели небольшие ядра. Это подоспевшие гренадеры, дав разгореться фитилям, посылали свои смертельные подарки в ряды тесно сбившихся перед русским строем персов.
Взяв на штык наседавшего сарбаза, Василий отбил удар сабли другого и, увидев, что Николай, атакованный каким-то бешеным персом, с трудом сдерживал его натиск, ударил того в бок штыком. Шаг за шагом нижегородцы продвигались к гребню холма, стараясь держать строй перед превосходящим неприятелем. Сарбазы держались недолго. Увидев, что их орудия затихли, они запаниковали и прекратили сопротивление. Вскоре неприятель сложил оружие по всему фронту, и лишь в деревне несколько сотен самых отчаянных продолжали сражаться. Но глиняные стены не смогли устоять перед двенадцатифунтовыми ядрами и шрапнелью; через час выстрелы затихли и там.
Вечером Василий зашел навестить Игната в лазарете. Тот лежал бледный, но бодрый. Все его плечо и верхняя часть тела были перебинтованы. Внутри палатки было темно, и лишь несколько свечей, тускло мерцая, освещали лица и силуэты раненых солдат.
– Привет, Игнат, как ты? – спросил Василий товарища.
– Ничего, – ответил тот, – дохтур говорит, что рука заживет, благо пуля прошла навылет, главное, чтобы лихоманки не было.
– Поручик сказал, что вас завтра домой пошлют. А там, глядишь, и война закончится.
– Да уж, – усмехнулся Игнат, – я свое отвоевал. – А потом, немного смутившись, спросил: – Ты енто, Вась, можешь проверить, мой платок все ешо в кивере? А то мне шевелиться нельзя.
