Вкралась песней в меня ты однажды, когда
Сердце наглухо запертым зимних окном
Распахнулось от ветра и хлынул туда
Теплый голос твой вслед за ликующим днем,
Запустение смыв без следа.
В дом вошел этот голос, заполнив любой уголок,
В каждом ящике, в каждом чулане звуча.
Заскрипели засовы. Вот сорван последний крючок,
Вот последний замок отворен без ключа,—
И стоит монастырь мой — открытый ветрам коробок.
Может быть, не стряслось бы такого,—
как знать? —
Если б палец твой, клавиш касаясь в тиши,
Не попробовал вешних дроздов отыскать
И, тревожа заглохшие струны души,
Не заставил их вновь зазвучать.
И тогда с диким грохотом в замкнутый круг бытия
Ворвалась благотворная буря, а с ней заодно
Небеса, и леса, и озера, где рыбы полно,—
И увидел, растерянный, я,
Как былинкой подкошенной рушится крепость моя.
Отчего ты запела? Отчего я тебя услыхал?
Неразрывно слились мы с тобой в вышине,
Как два облака белых над серыми гребнями скал.
Шел я сверху к тебе, ты с земли поднималась ко мне,
Ты из жизни пришла, я из мертвых тогда воскресал.
