Джамар спокойно прикурил сигарету и проговорил:
— Да, я один из них, знаю и обычаи и традиции своего народа, но не состою в ополчении, чтобы пользоваться большей свободой, нежели та, которую имею. Объездные пути есть везде. К селениям, указанным тобой, можно подобраться и не по основной дороге. Но патрули выставлены повсюду. Если нас задержат за холмами, которые окружают Афрани, то придется объясняться в изоляторе Хамена.
— И что ты предлагаешь?
— Я? — Джамар изобразил искреннее удивление. — Я и не должен ничего предлагать. Мое дело на завтра — вести машину, остальное — твои проблемы. Ко мне претензий у ополченцев не будет, если скажу, что ты пожелал проехать в Афрани. Ну а зачем тебе полуразрушенная деревушка, расположенная в десяти километрах от буферной зоны, придумай сам. Или запроси у начальства. Ведь это оно составляло план твоей работы, значит, должно было предусмотреть различные варианты.
От двери неожиданно донесся женский голос:
— Что ты притворяешься, Баха? Наверное, хочешь набить себе цену, да? Так она известна всем.
Джамар недовольно повысил голос:
— А тебя кто звал сюда, женщина?
— Я на таком же положении, что и ты. Сейчас говорит не женщина, которой действительно не следует вмешиваться в разговор мужчин, а агент, точно такой же, как и ты, Баха. Почему ты молчишь о том, что в Афрани проживает твой двоюродный брат?!
Сабих взглянул на Джамара.
— Брат? И ты ни слова не сказал о нем? Ты на кого работаешь, Баха?
— Ты и сам это знаешь.
— Начинаю сомневаться.
— Это твое право. Я не обязан раскрываться перед тобой, не имея соответствующего приказа из Анкары.
— Ты должен обеспечивать мою работу.
— Без приказа я никому ничего не должен.
— Ты хочешь, чтобы я доложил о нашем разговоре полковнику Банадиру?
Джамар понял, что переборщил. Ему было прекрасно известно, что положение Банадира во властной иерархии Турции только кажется невысоким. На самом деле он имеет очень сильное влияние и пользуется поддержкой самого президента. У него есть прямой доступ к нему, что позволительно весьма ограниченному кругу лиц. Этот полковник мог добиться увольнения любого генерала, причем не только в генеральном штабе.
— Хорошо. — Он поднял ладони. — Признаю, я немного переиграл. Но ты должен понять меня, Нури. Ты приехал, сделал свое дело и вернулся в благополучную Турцию героем, а нам с Висаль надо оставаться здесь и рисковать жизнью. Насчет брата я не сказал лишь потому, что ни разу не видел его. У меня с ним нет и никогда не было никаких контактов. Он живет сам по себе.
