Но Кэп её не слушал.
Нужно было срочно что-то делать, как-то отделаться от пограничников, наплести им что-то. На иврите Алекс знала только два слова — кашрут и маца. Надежда, что израильские солдаты знают английский, оставалась. Вот только Алекс знала его не настолько хорошо, чтобы притвориться заплывшей на Святую Землю американской или английской туристкой. К тому же у неё не было ни американских, ни британских документов — вообще никаких. Последние канули в Лету ещё в 1942 году, а поддельными ей обзаводиться было лень. К тому же теперь не избежать проверки трюма, а там…
Дерзкий план родился внезапно, искра наглости заиграла в мозгу, призывая к решительным действиям.
— Я поднимаюсь на палубу, — трепеща от предвкушения объявила Алекс.
— Куда? — Кэп чуть не выронил из рук бритву. — Дура! Жить надоело?
— Брейся лучше. Я скажу им, что плыву с мужем в Хайфу к любимому дяде.
— Какому ещё дяде?
— Моше Кацу. Должны же найтись в Хайфе хотя бы с десяток Моше Кацев.
— На каком языке ты собралась им это втирать?
Алекс не ответила, она уже поднималась по ступенькам.
— Крест спрячь, племянница Каца, — прозвучало снизу.
Разумная мысль. Алекс поспешила застегнуть рубашку на груди, словно готовясь замерзнуть от морского ветерка. Катер подобрался к яхте вплотную. Пограничники с автоматами наперевес недружелюбно взирали на неё со своей высокой палубы. А Алекс приветливо улыбалась им. Бесцеремонно военные высадились на яхту, сопровождая своё вторжение нагловатыми репликами на экзотичном восточном наречии, какое раньше нельзя было услышать даже около синагог.
— Ой, мальчики, я вас совсем не понимаю, — защебетала она. — А кто-нибудь у вас говорит на идиш?
Если верить статистике, то большинство поселенцев в Израиле прибыли сюда из Восточной Европы, то бишь, Идишлянда. Может молодые люди после идеологической обработки сионистов считали своим родным языком иврит, но те, кому за сорок точно должны были знать идиш, а те, кому тридцать, хотя бы помнить его из детства. Сама же Алекс помнила только, как сотни больных заключенных в Берген-Белзене говорили меж собой на этом языке. Она слышала его и даже понимала сквозь призму родного немецкого почти дословно.
Сейчас же план был прост и глуп одновременно — говорить немецкие слова, но с произношением на идишистский манер.
— Из наших, что ли? — к несказанной радости Алекс откликнулся невысокий офицер лет тридцати.
Изобразив на лице улыбку преисполненную жизнерадостного идиотизма, она принялась щебетать о свадебном путешествии с мужем по Средиземноморью.
