— Спасибо, больше ничего, — вздохнул Артем.
Он понял, наконец, что его беспокоит: Марина не проявляет к нему никакого интереса.
Нет, конечно же он не ожидал, что она вдруг начнет кокетничать с ним и строить глазки. Но он вспоминал сегодняшний день и обнаружил, что Марина не задала ему ни одного хоть сколько-нибудь значащего вопроса. Она ни разу не спросила ни где Артем обосновался, ни где он работает, ни о том, женат ли он и есть ли у него дети.
Неужели это ей совершенно не интересно? Вряд ли. Или же она вспомнила о своей старой обиде и в угоду ей не дает волю естественному женскому любопытству?
Самому рассказать о себе? Так, между делом, как бы между прочим?
Но Марина молча смотрела на мелькавшие за окном придорожные кусты. Вряд ли она оценит откровения Артема.
— Ты давно в аудиторах?
— Полгода, — равнодушно сообщила она.
— Нравится?
— Что нравится? — устало вздохнула Марина.
— Ну, работа, коллектив, и все прочее…
— Работа ничего. Коллектив так себе. А все прочее — не очень… — без улыбки пояснила Марина.
— Володя мне говорил примерно то же самое, — усмехнулся Артем. Помолчав, он неожиданно для самого себя спросил: — Наверное, Володя много для тебя значил?
Она повела плечами и ответила холодно:
— Достаточно много, чтобы ни с кем это не обсуждать.
— Господи, Марина! Ты разговариваешь со мной, как со злейшим врагом!
— Не преувеличивай.
— Да уж что тут преувеличивать! В глаза не смотришь, отвечаешь, как под пыткой…
— Согласись, что через столько лет после шапочного знакомства мне трудно считать тебя добрым другом, — спокойно отозвалась она и отвернулась.
— Вот уж действительно, никого нет злопамятнее женщины! — оскорбленно буркнул
Артем.
— Я не злопамятна. Я всего лишь привыкла хорошо учить уроки, кто бы их ни преподавал.
Артем замолчал.
* * *
Ага, обиделся… Не подавая вида, Марина злорадно отметила, что Артем уязвлен ее словами. Оно и понятно. Вряд ли какому мужчине будет приятно, когда женщина, для которой он был первым, назовет его шапочным знакомым.
Из Марины получилась классная стерва.
Они въехали в Фанерный. Шесть-семь улиц с разномастными домами от довоенных деревянных лачужек до двенадцатиэтажных кирпичных точек.
— Куда? — коротко уточнил Артем. Пускаться в расспросы он больше не желал.
— Центральная, шесть.
Унылый двухэтажный деревянный барак с газовыми баллонами в металлических ящика снаружи. Четыре многокомнатные коммуналки, постоянно меняющиеся жильцы, сдающие свои комнаты кому попало… Одним словом, тот еще гадюшник.
