— Что ты делала? — опешил брат.
— Хлеб продавала, — пояснила Алена. — А потом пришла проверка. Ларек в тот же день закрыли. Насовсем. И теперь хозяин считает, что это из-за меня он был вынужден закрыть доходный бизнес, на раскрутку которого выложил большие деньги…
— И он хочет возместить упущенную выгоду?
— Вот-вот, — грустно кивнула Алена. — Если через два дня я не отдам ему деньги, они за меня возьмутся всерьез…
— Я с некоторых пор считал тебя взрослым человеком! — бросил Иван.
Алена захлопала глазами.
— Хоть бы меня спросила! Я бы объяснил тебе элементарные вещи, куда можно соваться соплячкам вроде тебя, а куда нельзя! Зачем тебе понадобилась эта работа?
Алена взглянула на него недоуменно:
— Володя, ты что, не знаешь, для чего люди работают? Тебе хорошо говорить, ты из дома сбежал и доволен! А мне уже знаешь как надоели скандалы с предками?! Я не хочу ничего просить! У них денег до черта, но они ведь такие принципиальные! Я, видите ли, еще ни гроша не заработала, поэтому должна быть благодарна, что они меня кормят и одевают! Спасибо им, конечно! Но где мне, по твоему, взять то, что мне надо? Мужиков на шоссе обслуживать?! Не хочу я быть шлюхой!!! А ты спрашиваешь, зачем мне работа?!
— Ларек, даже хлебный, не место для сопливой девчонки! Нельзя, не подумав, наниматься ко всяким подонкам! — закричал Иван, не сдержавшись. — А то как все просто у тебя! Нанялась, поторговала, а теперь брат тысячу баксов выложит, и все в порядке?!
Она в беспомощной ярости топнула ногой и, не сказав ни слова, бросилась бегом из кухни.
Иван настиг ее в прихожей, когда она, давясь злыми слезами, наматывала на шею длинный белый шелковый шарфик.
— Алена, подожди! — он схватил ее за плечи, но сестра вырвалась.
— Да пошел ты! — прошипела она. — Черт с тобой!
— Извини меня, — поспешно сказал Иван, испугавшись, что девчонка в отчаянии натворит еще больших глупостей. Он крепко обхватил ее одной рукой, другой принялся разматывать обратно шарфик. — Извини, я не хотел тебя обидеть. Останься. Успокойся и расскажи мне все…
Она внезапно сникла, тяжело и глубоко вздохнула и разревелась во все горло. Иван молча смотрел на их отражение в зеркале. Алена рыдала и всхлипывала, дрожа и мотая головой, и Ивану стало очень жаль эту маленькую дурочку. Здраво рассуждая, не очень-то она уже и маленькая, в шестнадцать лет женщина может заиметь богатый и разносторонний опыт в самых невероятных делах. Но Аленка, домашний ребенок, окруженная столькими запретами, ограничениями и упреками, справедливо казалась Ивану совсем еще малышкой.
