Я не обращаю внимания на просительные нотки в его голосе.
— Угу. Песня про любовь. Свадьба. Может, и потяну.
О н чешет затылок.
— Ты посмотри сценарий. Там не про свадьбу.
Про любовь. Типа «я люблю тебя навеки и никогда не разлюблю». А вообще — история про пару, которая разбежалась, потом опять сошлась и… — Джош таращится на меня. — Ну, они сошлись и…
— Жили долго и счастливо? —Я громко фыркаю, затем отпиваю остывший кофе. — Кино. Такое бывает только в кино.
— Напиши песню. — Он пристально смотрит на меня. — Напишешь?
— Угу.
— Бет, вы с Адамом так и не объяснились?
Он уходит в угол, к блестящей красной кофеварке, и доливает чашку.
Я смотрю в сторону. Его американский акцент и то, как он произносит мое имя… Уроженец Нэшвилла, штат Теннесси, он единственный из моих знакомых способен гнусавить, даже если в слове один слог.
Джош внезапно оказывается прямо передо мной.
— Бет?
Вот, опять. Я поднимаю на него глаза:
— Джош, мне совершенно не о чем разговаривать с Адамом.
— Ты ведь так и не сказала мне, что у вас стряслось.
В смысле, как ты узнала? В смысле, он завел любовницу и ушел, и это не впервые, — но случилось-то что?
Он произносит все это на одном дыхании.
И я осознаю, что тоже задержала свое: память рисует события той ночи, рисует черными тонами.
— Почему так поздно, Адам?
— Мы с Мэттом заработались над новым проектом, потом зашли перекусить.
— Разве нельзя было позвонить?
— Я просто не заметил, что так поздно. Прости, Бет. Он уходит в ванную и раздевается. Чистит зубы.
Нет, не чистит — драит. Принимает душ.
— Устал ? — спрашиваю я, когда он ложится в постель.
— У-у-у- Ужасно.
Он чмокает меня в щеку и отворачивается.
Я встаю и иду в ванную. Он затолкал свою одежду в глубь бельевой корзины, в самый низ. Я сажусь на крышку унитаза и вытаскиваю все обратно. Нюхаю его рубашку. Пахнет лимоном — парфюм с запахом цитрусовых. Глядя сквозь дверной проем, я растираю правую руку — там, где бьется пульс. Массирую его, словно не позволяя остановиться сердцу. Смотрю на мужа: он уже откатился на свою сторону кровати.
— Адам, кто она?
Я мотаю головой.
— Случилось? Ничего особенного. Я уловила запах чужих духов на его одежде, спросила, он признался.
И я попросила его уйти. Конец истории.
Джош тянется ко мне, берет за руку и долго смотрит на безымянный палец, на котором больше нет кольца.
— Ты пишешь песни, — говорит он. — Какой уж тут конец истории?
Вернувшись к трем часам домой, я проверяю автоответчик и обнаруживаю сообщение от матери. От звуков ее голоса мне хочется вдохнуть побольше воздуха.
