– Эй, подполковник! – по-английски крикнул он и вышел из своей ниши.
Сириец быстро повернулся на голос и заулыбался.
– Живы, – облегченно сказал он, – мы все-таки успели. Ваш полковник с меня шкуру содрал бы, если бы вы погибли.
Из-за камней стали подниматься спецназовцы. Котов повернул голову и с облегчением посчитал своих людей. Один, второй, третий… Ларкин придерживал одной рукой вторую. Весь рукав куртки был в крови. Кажется, его зацепило не так уж и легко. Зимин с черным от сажи лицом скалился белыми зубами, помогая выходить Ларкину. Савичев постоял немного и снова опустился на камень, бессильно опустив руки на колени.
Зимин подошел к сирийскому офицеру и что-то сказал ему по-арабски. Шаммас стал быстро отвечать.
– Он говорит, что уже похоронил нас. Такая стрельба слышалась. Говорит, что не ожидал. Что мы отличные бойцы! Орлы!
Котов кивал, а сам смотрел на Савичева, который устало сидел на камнях и не подходил. Что-то было не так. Капитан молча оставил сирийца и быстрым шагом направился к своему бойцу. Зимин и Ларкин поспешили следом. Между камнями на спине лежал пленный боевик, со все еще скованными наручниками руками. Лицо его было закрыто пропитавшейся кровью курткой. Ларкин протянул руку и хотел открыть лицо, но Савичев его остановил:
– Не надо. Там не на что смотреть. – Он говорил глухим голосом, продолжая смотреть себе под ноги. – Осколком ему полголовы снесло. Опять мы «накосячили». Не уберегли.
Тьфу, сплюнул Котов, а потом расхохотался, схватил Савичева за шею и обнял, похлопывая по плечам и спине.
– Я думал, что-то и правда случилось! А он… Главное, что связь доказана, парни. Главное, что мы знаем, кого искать, кто за этим террористическим актом стоит. Нашел, о ком горевать… Хотя лучше бы ему остаться живым…
Полковник Сидорин пришел в комнату спецназовцев, которую им выделили в общежитии посольства уже далеко за полночь. Группа, предупрежденная о приезде начальника, не ложилась. Чтобы потратить время вынужденного безделья с пользой, Котов велел Зимину провести урок арабского языка и отшлифовать с бойцами самые ходовые фразы, которые могут им пригодиться во время операций.
Сложнее всех языковые препятствия давались Савичеву. Максим Ларкин покатывался со смеху и поправлял друга. Причем переводчик согласно кивал, одобряя замечания и поправки.
– Не спите? – послышался за спиной голос, и все обернулись на Сидорина, стоявшего в дверях. – А я слышу в коридоре, что тут ржут как кони. Думал, пьете или в карты играете. Шучу.
