— А я так, — ответил толстяк, забирая черную фигуру.
— Шах, — радостно сказал Максим, передвинув ферзя.
— Да-да-да… — потер переносицу его партнер.
Максим откинулся на спинку стула и широко улыбнулся, глядя на друга.
— Рад тебя видеть, хоть и в этом приюте для обездоленных. Как дела?
— Вообще-то я хотел задать тебе тот же вопрос, — усмехнулся Виталий Михайлович.
— Нормально, только скучно, — ответил Максим, вставая.
— А я тебе развлечение привез, — сказал Виталий Михайлович и оглянулся. — Татьяна, — позвал он.
Таня робко подошла.
— Здравствуйте, — сказала она, глядя на носки своих туфель.
— Ух ты, спасительница! — радостно воскликнул Максим и обнял Таню.
Толстяк настороженно посмотрел на них.
— Сдаюсь, — сказал он и встал. — Потом еще сыграем, ближе к вечеру. Не буду мешать.
— До встречи, — ответил Максим и обернулся к гостям. — Пойдем ко мне.
…Больничная палата была длинной и узкой, как пенал. Справа у стены стояла кровать, слева — стол и два стула, у окна — кресло. На столе стоял небольшой телевизор.
— Хорошо берет? — спросил Виталий Михайлович, кивая на телевизор.
— Нет, пять программ только.
— Значит, шахматишками балуешься? — спросил Виталий Михайлович, садясь в кресло.
— Коровин — азартный игрок, хотя как шахматист слабоват. В апреле инфаркт перенес, — сказал Максим, присаживаясь на кровать. — Сейчас давление зашкаливает, боятся инсульта.
— А ты как? — спросил Виталий Михайлович.
— Я ж сказал — скучно. Тань, не маячь, возьми стул, — чуть раздраженно сказал он. — Я — здоровый, только пахать. Как там договор?
— В стадии согласования.
— Проблемы? — нахмурился Максим.
— Никаких. Знаешь, остались только формальности. Сроки, объемы. Смотрим, что в наших силах. Может, и расширяться придется. Ты — молодец.
— Молодец-огурец. Здесь валяюсь, а работа стоит.
— Работа идет. Ты знаешь, новый паренек, которого технологом приняли, очень даже сечет. Я думаю, надо ему зарплату поднять. Так что тебе в цех соваться не надо. Теперь ты — только голова. Руки, ноги пусть зарплату получают.
— Значит, говоришь, не нужен… — процедил сквозь зубы Максим.
— Дурень. У меня десяток заправок, я что — сам работаю? Нанял людей, моя только прибыль, — ответил Виталий Михайлович. — И с заводом когда-нибудь так же будет. Как в Америке: контрольный пакет — и все.
— А, — махнул рукой Максим. — Знаю тебя, кому угодно лапши навешаешь. Коньяк принес?
Виталий Михайлович поставил на колени портфель, вынул флягу в кожаном футляре, коробку конфет, пакет сока.
