Колька провел рукой по ее чуть влажным волосам. Опираясь на руки, он приподнялся и оглядел ее, будто хотел удостовериться, что вошел в нее. Таня сделала еле заметное движение, и его бедра ринулись ей навстречу; толчки, сначала размеренные и осторожные, становились все более быстрыми и резкими, и наконец, всхлипнув, Колька в последний раздернулся и застыл, навалившись на нее всей своей тяжестью. «Вот и все», — подумала Таня и прислушалась сама к себе. Не было ни горечи, ни разочарования, а какая-то пустая, гулкая усталость. Таня осторожно пошевелилась. Колька поднял голову, в его глазах мелькнуло удивление.
— Тяжело, — сказала она еле слышно.
Он тут же скатился с нее, распластавшись на животе.
Таня прошла в ванную, встала под душ.
«Как хорошо, что есть вода, — думала она, прислушиваясь к мерному журчанию струй. — Вода смывает все: пот, кровь, стыд». Она сняла шланг со стойки и направила струю в промежность. Теплая вода позволила ей забыть о пережитых минуту назад неприятных ощущениях.
— Ты как? — спросил Колька, когда она вернулась из ванной, закутанная в большое махровое полотенце.
Он лежал на покрывале, накинув на себя рубашку.
— Встань, постель надо расправить, — спокойно сказала она.
Пока она поправляла простыни, он стоял рядом и молча ждал.
Они легли, не касаясь друг друга. Колька повернул к ней голову.
— Не понял… Я у тебя, что ли…
Он был растерян, а может быть, даже взволнован.
— Ты — первый, — сказала Таня.
— Бли-и-ин, — протянул он. — А чего не сказала?
— А если б сказала, то что? — глядя в потолок, ответила Таня.
— Ничего… С кого-то надо начинать.
Таня не произнесла больше ни звука и даже не повернула голову. Она закрыла глаза и, словно в глубокий колодец, провалилась в сон.
— Я пошел…
Колька, уже одетый, наклонился над ней. Таня медленно приоткрыла глаза.
— Сколько сейчас?
— Проспал на работу, блин. Обещал в десять как штык, а сейчас уже почти одиннадцать. Закрой за мной.
Таня накинула халат и босиком прошлепала в прихожую. Она открыла дверь, и Колька шагнул в коридор.
— Коль, а ты мне ничего не хочешь сказать? — спросила она, с трудом справляясь со слабостью в ногах.
Колька помедлил секунду, потом обнял ее, потрепал по макушке.
— Иди досыпай, — сказал он и снисходительно улыбнулся. — Видела б ты себя сейчас — курица курицей.
Он легко оттолкнул ее и, не оглядываясь, стал спускаться по лестнице. Таня закрыла дверь и поплелась в спальню. У нее было такое чувство, как будто ее выпотрошили. «Курица… потрошеная курица… сердце и печенка в отдельном кулечке». Она легла на кровать и заплакала. Слезы успокоили ее, и она, свернувшись калачиком, снова заснула, иногда постанывая во сне.
