Джеймс спросил, видела ли гостья Уголька, и та сказала с довольным смехом:
— Да, я видела сына Мэта. Ты прав, он копия отца. Мэт, должно быть, просто счастлив.
Говоря это, она ни разу не взглянула на Кэтрин. Похоже, она считала, что Мэт произвел на свет это чудо без чьей-либо помощи.
Кэтрин защитилась тем, что еще больше ушла в себя. Она постаралась не прислушиваться к разговору, думая о понедельнике как о спасении, и поднялась к себе довольно рано.
Мэт приехал в субботу.
Кэтрин провела наверху все утро, но к обеду волей-неволей ей пришлось спуститься.
Все уже сидели за столом, когда в столовую вошел Мэт. Он сразу направился к Диди и взял ее маленькую ручку в свои ладони. Стоило ему войти в комнату, как Диди устремилась к нему с радостным возгласом: «Мэт, дорогой, когда ты приехал?» И он ответил ей, улыбаясь:
— Я только что вошел в дверь.
Затем, наклонившись, как и Джеймс днем раньше, он поцеловал ее белую щечку. Только слова были другие:
— Как ты, Диди? Мы столько времени не виделись.
Задержав свои руки в его на несколько секунд, она ответила:
— У меня все прекрасно. А о тебе можно и не спрашивать — ты выглядишь потрясающе!
Широкая непринужденная улыбка сделала его лицо неотразимо привлекательным.
— Не надо мне льстить, Диди. Ты же знаешь, что все равно я ни в чем не могу тебе отказать.
Он отошел от ее стула, и Диди села, удовлетворенно улыбаясь.
Не ожидая ее ответа, Мэт подошел к Кэтрин.
— Здравствуй, Кэтрин, как дела? — тихо произнес он и коснулся губами ее щеки.
Кэтрин опять замкнулась в себе, как и вчера, и отстраненно наблюдала, как при виде этого поцелуя улыбка сбежала с лица Диди, а Джеймс сжал челюсти.
— Все в порядке, Мэт. С приездом. — Ее голос прозвучал неожиданно даже для нее самой — холодно и безразлично.
Глаза Мэта зло сверкнули, и он прошел на свое место во главе стола. Сев, он кивнул Бет и Джеймсу, затем остановился на пустующем месте.
— А где Мэри? — Вопросительно подняв брови, он посмотрел на Кэтрин.
Но язвительный голос Бет опередил ее ответ.
— Мэри что-то дуется. Она и вчера не соблаговолила пообедать с нами.
Кэтрин открыла рот, чтоб возразить, но Мэт ответил сам, холодно глядя на сестру, хотя его голос звучал почти ласково:
— Мэри никогда не дуется. Если ей не хочется обедать с нами, то это ее личное дело.
Этот спокойный упрек возымел не меньшее действие, чем если бы Мэт прямо приказал оставить Мэри в покое.
Краска бросилась в лицо Бет. За столом воцарилось молчание, которое нарушил сам Мэт, спросив:
