Осталась только зайчиха в ушанке. От пережитых волнений она лишилась чувств…
– Эхе-хе, – сказал Мазай.
Старик принес зайчиху в избу, уложил на печь и прикрыл лоскутным одеялом.
Прошла весна, настало лето. Зайчиха поправилась и осталась жить с Мазаем.
***
На другой стороне реки белела барская усадьба. К дому с колоннами вела липовая аллея, по сторонам которой стояли бюсты французских мыслителей – Вольтера, Дидро, Руссо.
Герасим, здоровенный немой мужик в дворницком фартуке, подметал дорожку. Решив передохнуть, Герасим присел на скамейку и достал из кармана фартука бутерброд. Затем промычал «муму» и достал из другого кармана маленькую собачку. Собачка ела бутерброд изящно, даже аристократично, держа его обеими лапками. Полюбовавшись на нее, Герасим снова взялся за метлу.
А собачка доела бутерброд и побежала к беседке, где на столике лежали дамский веер и раскрытый томик французских стихов.
Уже через минуту она сидела в самой элегантной позе, обмахиваясь то хвостиком, то веером, и листала книгу.
В таком виде ее и застала барыня. Барыня подняла жуткий крик и визг. На изящном французском томике были видны следы собачьих лап.
Напрасно Герасим с виноватым видом пытался что-то мычать:
– Му-му, муму…
Разъяренная хозяйка приказала дворнику утопить Муму.
Ослушаться Герасим не посмел. Он принес собачку к обрыву. По лицу детины текли крупные, как виноград, слезы. Герасим поцеловал Муму, бросил в воду и, не оборачиваясь, ушел.
Дед Мазай плыл проверять поставленные накануне сети.
– ПЛЮХ!
Услышав всплеск и лай, Мазай обернулся…
Над поверхностью воды то появлялась, то исчезала голова Муму. Камень, привязанный к собачке, попал в сеть Мазая, и сетка пружинила как батут.
Дед взялся за весла и стал грести, что есть силы. Он разрезал сеть ножом и вытащил запутавшуюся Муму из воды.
Рыба, которой выпало такое везение, выбралась из сети. И высунувшись из реки, смотрела, как старик делает собаке искусственное дыхание.
Муму была спасена. Зайчиха в цветастом фартуке достала из печи кринку, налила топленого молока в блюдце и поставила его перед лежащей на половике Муму.
Теперь их в доме было трое. Если не считать воровки-мыши и паучка, который с профессиональным интересом наблюдал за тем, как Мазай штопает изрезанную сеть.
***
Настала осень. Мазай пилил доски для недостроенного забора. Со лба деда стекал трудовой пот, а с его напарника-дубка облетали листья. Зайчиха во дворе развешивала белье. Муму сидела на крыльце и, обмахиваясь лопухом, читала книгу.
