Она поцеловала сыновей своих и заплакала, склонясь на плечо Владимира; солнце озаряло пред ними площадь, кипящую народом; ничто в природе не предвещало их жребия, и вековые кремлёвские стены тихо стояли в неподвижной красоте своей так же, как в радостные дни жизни их... Скоро кровь их брызнула на помост... Мария безмолвно молилась. Владимир, склонив голову, шёл за братьями; на последней ступени он хотел на кого-то взглянуть и вдруг затрепетал... ужас выразился на лице его. Пред его глазами мелькнули главы Благовещенского собора, возле дома Адашевых, где в первый раз он увидел дочь боярина Сицкого. Несчастный вспомнил о милой невесте, о прежних надеждах своих и содрогнулся, холод объял его сердце, он зашатался, застонал и упал мёртвый. Палач остановился в недоумении, но, как бы досадуя, что смерть предупредила его удар и похитила жертву, с безумным ожесточением потащил мёртвое тело на плаху, размахнулся окровавленным топором и, высоко подняв голову Владимира, сбросил её со смехом на ступени помоста...
Казнь закончилась. Народ в неподвижном оцепенении смотрел на тела убиенных; наконец послышался шёпот. «Спаси нас, Господи!» — переходило из уст в уста.
— Мученическая кончина! — сказал со вздохом один боярин, отирая слёзы.
— Для топора ли вы были взлелеяны, прекрасные дети? — говорил другой.
— Ох, ох, ох! Все мы — люди грешные, не убежать тьмы кромешной! — кричал в толпе юродивый.
Княжеский деревянный дом Курбских находился близ церкви Николы Госту некого; крытые кровли высоких хором ещё издалека были видны из-за тесового забора, отделявшего от дома сад Владимира Андреевича, за которым на месте бывшего некогда подворья ордынских послов виднелся златоверхий Никола Гостунский; несчётное множество разноцветных, блестящих крестами глав видно было в отдалённости под гору за кремлёвской стеною и кровлями боярских домов. Десятилетняя Анна Колтовская стояла в сенях, любуясь на работу девушек, которые возле решетчатого окна сидели за пяльцами, выстилая серебром цветы по синему бархату; из сеней был переход в светлицу, где Гликерия незадолго перед тем, по обещанию, низала жемчугом пелену к чудотворной иконе в обитель Вознесенскую, но княгини не было в светлице; она была у вечерни, находя в молитве утешение среди бедствий, внезапно постигших её друзей.
Семилетний Юрий, её сын, смотрел из широкого окна светлицы, ожидая возвращения матери.
— Ещё нейдут от вечерни, — сказал он вошедшей Анне, — а тучи сбираются, видно, будет проливной дождь, застанет матушку на дороге.
