— В чём оскорблён государь?
— То царь и рассудит, — сказал надменно Мстиславский, — не имею времени с тобою беседовать.
Он повелел воинам наложить оковы на Владимира.
— А ты, — продолжал он, обратясь к татарскому голове, — как дерзнул преступить мои повеления, допустить снять с преступника цепи?
— Моя вина... — едва мог промолвить татарин, преклонясь пред Мстиславским.
— Посмотрю я, кто с тебя снимет цепи, — сказал Мстиславский и повелел заковать его.
— Если ты воевода, чтоб только налагать цепи, — сказал Курбский, — я не дивлюсь, что ты несчастлив в осаде Пайды. Нужно заслуживать любовь подвластных, чтоб легче было повелевать ими.
Мстиславский затрепетал от гнева; но укоризна была столь справедлива, что он смутился, не находя слов возразить. Басманов отвечал за него.
— Князь, Андрей Михайлович, не тебе так говорить старейшему и саном, и родом.
— Оскорбляя меня, — сказал Мстиславский, — ты оскорбляешь царя, который облёк меня властью.
— Не думай, что мудрый царь оскорбляется правдой, — сказал Курбский.
С этими словами он вышел из шатра; проходя мимо Владимира, он сказал:
— Терпи, добрый юноша! — и пожал его руку.
— Строптивый муж! — воскликнул Мстиславский. — Царь смирит тебя и решит спор между мною и тобой. — А ты, несчастный, — сказал он Владимиру, — сознайся в твоём преступлении.
Владимир молчал.
— Отвечай! — сказал Мстиславский.
— Отвечай, воевода тебя вопрошает, — крикнул Басманов.
— Скажи вину мою.
— Говорил ли ты, что царя окружают клеветники? — спросил Мстиславский.
— Нет.
— Говорил ли ты, что Адашев невинен? — сказал Басманов.
— Говорил.
— Неразумный юноша, ты обличил себя в преступлении. Не развозил ли ты тайно грамот, оскорбляющих царское величество?
— Нет.
— Для чего же прибыл ты из Москвы?
— Служить государю в полках его.
— Так... Но ты доставил тайно возмутительную грамоту князю Андрею Курбскому.
Владимир пришёл в смущение.
— Он молчит... он сознается, — сказал Басманов.
— Я не предатель, — сказал Владимир с негодованием, — я не доставлял возмутительной грамоты.
— Утверди же крестным целованием, что ты не привозил никакого письма от Курлятева.
Владимир в смущении не знал, что отвечать, и поднял глаза на крест, висевший в углу шатра.
— Смотри, — продолжал Басманов, — целуй крест на том, что ты не привозил такой грамоты.
При сих словах он показал юноше список с того письма, с которым Владимир прибыл из Москвы к Курбскому; список доставлен был Басманову его лазутчиком.
