Уже две недели не умолкала гроза войны перед Феллином. Гранитные ядра, раздробляя камни, врезались в твёрдые стены. Долго стоял оплот Феллина; наконец, с разных сторон пробитый ударами, рассыпался и открыл путь воинству русскому; но ещё за рвами глубокими возвышались на крутизнах три крепости, и с древних башен, и с зубчатых стен, и с валов, поросших мохом, зияли ряды медных жерл, готовых встретить адом смелых противников. Там был и сам магистр с наёмниками, служившими за ливонское золото. Там были собраны сокровища рыцарей.
В это время из Псковопечерской обители прибыл в русский стан священник Феоктист.
— Бьёт челом воеводам ваш богомолец игумен Корнилий и прислал к вам со мною благословенные хлебы и святую воду, — говорил он князьям и боярам.
— Да будет предвестием радости твоё пришествие к нам в дни скорби! — сказал князь Мстиславский.
— Господь споспешествует вам, воеводы доблестные, — говорил смиренный иерей, — молитвами Владычицы Господь да поможет вам преложить скорбь на радость. Он воззвал от земли царицу, но не отъемлет от вас благодати своей!
С этими словами, взяв кропило с серебряного блюда, поддерживаемого иноком, и крестообразно оросив святою водою хоругви ратные и вождей, Феоктист сказал троекратно:
— Сила креста Господня — да будет вам во знамение побед!
И в тот же час ударили из всех пушек в проломы стен феллинских; вспыхнуло небо, застонала земля. При мраке наступившей ночи посыпались на верхний замок калёные ядра, пробивая кровли зданий, и с разных концов Феллина пламя, вырываясь столбами сквозь тучи дыма, слилось в огненную реку, стремившуюся к валу крепости. Клокотало растопленное олово на высоких кровлях, с треском падали башни и рушились пылающие церкви.
По тёмным переходам, по извивающимся лестницам вооружённые рыцари спешили в обширный зал Фюрстенберга, освещённый заревом пожара, которое отражалось в Феллинском озере. В этом зале старец, уже сложивший с себя достоинство магистра, указывая обнажённым мечом на пылающий город, убеждал воинов быть верными отчизне и чести.
— Нам нет пользы в обороне, — говорили наёмные немцы. — Откуда ждать помощи? Лучше сдать город, чем в нём оставаться и ждать смерти.
— Берите моё золото! Разделите мои сокровища! — воскликнул бывший гермейстер. — Но сохраните вашу честь!
— Запасы кончаются, мы должны сдаться, гермейстер! — говорили наёмники.
— Мы не сдадимся, пока меч будет в руке! — закричал Фюрстенберг. — Московцы в Рингене не сдавались нам, пока не истратили до последнего зерна пороха, а до нас нелегко доступить под огнём пятисот пушек.
