Еще несколько слов о Федине. Вы предполагаете, что он мог добросовестно ошибиться. Так думает Вера Николаевна, так думал вначале и я и даже в письме к Кусковой высказал такое предположение. Но она мне ответила, что в СССР таких ошибок не бывает. Если Федин сказал и, главное, если советские газеты это напечатали, то, значит, там хотели это сказать. Быть может, для того, чтобы там печатать книги Ивана Алексеевича?
Видели ли Вы советский фильм «Дворец науки»[424], — о новом московском университете! Мы здесь видели. Университет производит огромное впечатление своей грандиозностью. А вот учащаяся молодежь жалкая, плохо одетая, с не очень «интеллигентными» лицами. Если идет в Манчестере (с тремя русскими балетами, — так, по крайней мере, было в Ницце), — пойдите.
Как же Ваши глаза? Вы об этом во втором письме и не сообщаете.
Оба шлем Вам самый сердечный привет и наши лучшие пожелания.
94. Г.В. АДАМОВИЧ — М.А. АЛДАНОВУ. 23 марта 1955 г. Париж
[на бланке Манчестерского университета]
Мой парижский адрес:
7, rue Frederic Bastiat
Paris 8e
23/III-55
Дорогой Марк Александрович
Пишу Вам, сидя в университете, и потому на официальной бумаге. Спасибо за Ваше письмо. Инцидент с Фединым улажен, и слава Богу. Я все-таки думаю, что он мог сказать это «так», без подготовки.
На будущей неделе собираюсь в Париж, до 25 апреля. Получил приглашение приехать 18 марта в Париж, на собрание о будущем «съезде»[425], подписанное Зайцевым, Набоковым и Пэджом или Пэгом[426] (не помню, как точно). Если бы я даже хотел там быть, то уехать отсюда в это время мне было бы трудно. Но я и не хочу[427].
Хочу спросить Ваше мнение о заглавии моей книги в Чех<овском> изд<ательст>ве. Я думал, думал — и предложил Александровой «Судьба эмигр<антской> литературы». По-моему, неплохо, а главное — просто. Но она нашла, что это вяло, бледно, и просила найти что-нибудь другое (кстати, предложив кое-какие свои названия, совершенно невозможные: напр., «С Россией в сердце»). Я ей предложил: «Испытание свободой». Знаю, что это плохо, книжно, банально — претенциозно. Но не могу ничего выдумать другого, если она «Судьбы» не хочет. Quen pensez vous?[428] И нет ли у Вас своего какого-нибудь варианта? Мне заранее книга противна, если останется она «Испытанием свободой», хотя по смыслу это — довольно верно.
Читали ли Вы статью Ульянова о Ходасевиче?[429] Кантор, человек tres pondere[430], возмутился ею настолько, что даже послал возражение в «Нов<ое> р<усское> слово»
