Я подполз к двери. Выглянул. В поле зрения попал последний из тех, что с профессором приехали. Пытался скрыться. Я его пристрелил. Это его вы в лаборатории видели. Я прислушался. Стало тихо. Пошел поглядеть, что снаружи. Там их фургон стоял. И они убитые лежали. Эберт их порешил со вкусом. Я погрузил четверых в кузов. «Допросить» хотел. За Эбертом вернулся… а его нет. Тут я подумал: надо уходить. Все стало слишком непонятно… Сел в машину. Проехал через место боя. Забрал наших раненых.
Отто помолчал и закончил:
— Я прибыл в поместье. Барона нет. Связи с моими людьми нет… Потом я смог вызвать их через «Третий глаз». Их машина ехала несколько часов, в итоге свернула в реку. Похоже, барон сам ее утопил. Его самого… «призвать» не удается. Распорядился о поисках. Пытался допросить троих убитых… Невозможно. Ваше оборудование отказывает. Вам становится плохо. Мне тоже. Это касается всего, что задело оружие Эберта. Ваш первый кризис совпал с нашим боем, — Он глянул в упор на Эльзу, — Что вы обо всем этом думаете, фройляйн?
Она пожала плечами:
— Пока ничего, герр Штальберг. Из этого ясно только, что у Германии, как и у нас, тоже есть необычное оружие, необычные технологии и необычные люди, и их люди между собой не слишком ладят. Но абсолютно не ясно, имеет ли это все отношение к деду.
Отто кивнул:
— Да. Но немцы — наши соперники. Барон им мешал. Поэтому я про них рассказываю. Предлагаю сейчас допросить четвертого. Возможно, он прояснит.
— Согласна.
* * *
Многострадальный застреленный был вновь извлечен из холодильника и подключен к оборудованию. Отто вел допрос сам. По счастью, в кармане формы у убитого нашлись его документы.
— Штурмфюрер Дитрих Лунге, явись на мой зов!
Над распростертым телом возник призрак.
— Что вы делали на территории Австрии? — спросил Отто.
— Докладываю: ехали в Вену, чтобы обеспечить аншлюсс! — бодро отозвался призванный.
— Каким образом?
— С помощью «Машины Лояльности», гениального изобретения профессора Убермана!
— Почему опоздали?
— Ооо, это целая история! Сложный вопрос! Мы всю дорогу ругались! Профессор кричит: «Какого черта ваши люди начали раньше времени?!» А я ему говорю: «Да они-то как раз вовремя, но произошел ряд накладок! Во-первых, мы с вами едем без приказа, лишь в расчете на успех. Увы: столь новые технологии, как ваша, еще не снискали доверия! Мы слишком долго обивали пороги и потеряли время. Но в победе я уверен, герр профессор, клянусь! Будущее — за прогрессивной наукой…» А он в ответ: «Я доказал еще в Германии, чего стою! В провале будете виноваты вы! А свалят все, как всегда, на меня! И кто-нибудь опять посмеет сказать, что я — бездарность!» А я ему: «Ну, не волнуйтесь вы так! Успеем вмешаться. И не только в нас причина нестыковок, а вот послушайте, — говорю ему, — есть еще другие. Во-вторых, дело в проклятых штурмовиках! Они на нас, видите ли, разобиделись за тридцатое июня, и не поддержали в Вене, хоть и обещали. В-третьих, кое-кто в правительстве Дольфуса кое о чем пронюхал, и некоторые успели удрать. В-четвертых, их армия, а особенно отряд «Бальмунг», не в большом от нас восторге…» «А в-пятых, — не унимается Уберман, — Ваши люди понятия не имеют, как браться за такие вещи! Да-да, я про вас, хваленый Черный орден, «элита Третьего Райха»! Какого дьявола они пристрелили Дольфуса, да еще и разорались на весь белый свет, чтобы наша дипмиссия вытащила их из собственного дерьма?! Идиоты! Я не удивлюсь, если скандал выйдет такой, что Муссолини въедет сюда на танках, как обещал! И знаете, герр Лунге, тогда уж я точно не ручаюсь, что моя Машина охватит пять его дивизий!» Тут он, конечно, был прав, и мне оставалось лишь сказать: «Человеческий фактор, герр профессор, и просто счастье, что есть блестящие исключения, не подверженные ему, — как, например, вы!»
