— А ты? — спросил Завьялов у меня.
— А я там жил, всех знаю, не хочу драться со своими.
— Мандражируешь? — ехидно спросил Завьялов.
— Не мандражирую, а не хочу.
— Своих предаешь? — прищурился Завьялов.
— И там свои. Не могу я, пойми.
— Ну, смотри, дело хозяйское, — с угрозой бросил Завьялов. — Тебе тоже когда-нибудь обломится. На нас не рассчитывай. — Он отвернулся от меня с презрительной улыбочкой и хотел было идти, но вспомнил: — Готовь монету, я предлагаю купить мастеру утюг. Большой, шикарный — и Вася, и двадцать три на семь. Надо всех уговорить.
Я удивился выдумке Завьялова, хотел спросить, что за дурь взбрела ему в голову, но Завьялыч уже побежал к дверям, оттолкнул кого-то, ворвался в училище. Мы с Володькой и подоспевшим Губариком побежали следом.
Справа за фанерной стеной гардероба скучала бабка Корнеевна. Теперь не сезон, бабка Корнеевна отдыхает, но все равно смотрит на нас, как на мучителей.
Слева лестница с гулкими металлическими ступенями. Она гудит и грохочет, когда заканчиваются уроки или когда после утренней линейки скомандуют:
«Разойдись!».
Расходиться мы не умели. Мы разбегались, расшвыривались, разлетались в разные стороны, а потом обязательно хотели втиснуться все разом в одну и ту же дверь. Крепкие каблуки рабочих ботинок колотили изо всей силы по железным ступеням. Еще одна дверь, снова пробка, потом длинный коридор между двумя слесарными мастерскими и тут уж можно испытать, кто кого обставит в беге к самому желанному месту, где самые приятные запахи и самое ласковое тепло в зимнее время — к нашей столовке.
Сегодня утром первыми в столовой оказались фрезеровщики — они тискали друг друга в нетерпении. Я пошел в мастерскую. За мной — Володька и Губарик.
В мастерской собрались уже почти все ребята нашей группы. Одни стояли перед верстаками, напротив стола мастера, там, где обычно мы собирались по утрам, прежде чем получить задание на день, другие жались к окнам, а на возвышении, на стуле мастера, сидел, нога на ногу, Иван Колесников — толстенький, быстрый, за что и прозвали его Колесом.
— Я им уже говорил! — закричал Завьялов. — Они согласны.
— С чем согласны? — не понял я.
— Купить утюг и драться за Фофу, — выпалил Завьялыч.
— Сам ты утюг, — буркнул Володька.
— Так это же знаешь какой дефицит! — опять закричал Завьялов. — Без блата не достать.
— Кончай ты, — оборвал его Володька и подошел к верстаку. Я за ним.
«Ну и хохмач этот Завьялов», — подумал я. И сразу представил, как мы выстроимся перед мастером в день выпуска и кто-нибудь, торжественно вышагивая, понесет в протянутых руках тяжелый чугунный утюг. «Это вам от всей группы, — скажет он. — Большое спасибо за то, что вы нас хорошо учили».
