— И вот я не поняла, у нас сколько вообще враждующих сторон? — поинтересовалась я. — Судя по вам, так целых три набирается. Вот бы сюда ещё моего Рарриэша и вообще красота была бы.
«Не надо», — в один голос ответили все трое.
— Надо же, какое единодушие, — рассмеялась бабушка. — А ведь явится же.
— Так, срочно решаем, как избежать военных действий, -
предложил папа.
— Тут от нас мало что зависит, — вставил дедушка, тот который огненный. Он в разговоре участвовал неохотно, всё больше на бабушку смотрел и обнимал её очень бережно, но собственнически. Правильно, дедушка, а то уведут ушлые демоняки. Они такие, сердце украдут и не заметишь как. Вот моё один такой уворовал.
— Я, пожалуй, смотаюсь, узнаю, что там Эш придумал, -
предложил дедушка-демонир, отставив кружку с наливкой.
— И правда, поспеши Дасмир, — напутствовала его бабуля. За что удостоилась пристального взгляда мужа.
Я с трудом удержалась, чтобы не попроситься вместе с дедом. Вернее и не удержалась бы, но стоило мне только попытаться сделать шаг вперёд, как мама схватила за плечо и прошептала:
— Не отдам, если сама к нему бегать будешь. Не достойно это моей дочери.
— А ты жестокая, мама, — прошептала я в ответ.
— Я мудрая, и хитрая, — поведала мне матушка. — Ценить больше будет. Что легко достаётся, то легко и предаётся.
Вспомнила о доме развлечений и решила довериться маме.
Но сердце рвалось к любимому и больше всего волновало то, что его оставили одного против огненного духа и лордаохотника. А Тарриэр сильнее, по крайней мере физически, в этом я уже успела убедиться, поприсутствовав на их поединке.
Пределов же возможностей духа чёрного пламени я вообще не знала. Как же они могли оставить его одного против такого врага?
Кажется, меня начало трясти от запоздалого осознания, что могу потерять того единственного, ради кого я теперь дышала.
Он был моей жизнью, да и спасал меня столько раз, что я жила не только ради него, но и благодаря ему.
— Нита, маленькая моя, что с тобой? — спросила мама, почувствовав мою дрожь.
— Мне надо к нему, я не могу без него, — прошептала, с трудом сдерживая слёзы. — А дедушка ушёл и теперь никто не перенесёт меня.
Мама и бабушка обнимали меня одновременно, но моё тело трясло всё сильнее и сильнее, и это уже не было истерикой.
— Мне надо к нему, — произнесла едва слышно. — Я чувствую, что нужна ему.
Мама отпрянула от меня, вскрикнув как от боли, бабушка продержалась больше, но тоже отошла. А я почувствовала чтото новое. Пространство передо мной словно превратилось в сплошное полотно, ровную ткань, которую я могла кроить, как мне заблагорассудится. И я взмахнула рукой, разрезая пальцами это полотно. А в следующее мгновение я полетела в темноту, из которой угодила прямо в объятия любимого.
