— Вы не знаете, где сейчас Ира?
Теща, словно только этого и ждала, тут же загрохотала в ответ:
— Ты спрашиваешь у меня, где моя дочь? Ты?! Чудовище, которому я вручила самое дорогое, что у меня есть?
— Да, да, это я. И я хочу знать, куда уехала Ира.
Герман чувствовал, как в душе медленно клубится и поднимается раздражение. Так случалось всякий раз, когда ему приходилось общаться со Светланой Александровной. Раздражение сначала собиралось в маленькие комочки, которые постепенно слипались между собой и принимали вид угрожающей черной тучи.
— Вы знаете, где Ира? Она уехала.
— Это ты должен мне сказать, куда от тебя убежала моя девочка. Что ты с ней сделал?
— Я? Ничего я ей не делал.
Но из трубки уже неслись вопли:
— Негодяй! Садист! Как ты мог оставить жену с ребенком одних!
— А вы на что? И вообще, вы же собирались лететь к морю. Я вам и путевки купил. Почему вы туда не поехали?
— Почему? Да потому, что Ванечка заболел! Твой сын был так болен, что едва не умер. А тебе и горя мало. Почему мы не полетели? Да потому что боялись потерять ребенка. Вот почему! Негодяй! Черствый эгоист!
Потом в трубке и вовсе послышалась площадная брань, удивившая Германа. Обычно теща, что бы она там ни думала, таких выражений себе не позволяла.
— Если Ирочка ушла от тебя, так тебе и надо! Поделом вору мука!
И Светлана Александровна бросила трубку.
— Вот старая ведьма!
Обернувшись к сыну, Герман убедился, что тот уже совершенно успокоился. Сосет себе какую-то деревяшку и явно доволен. Похоже, деревяшка казалась ему ничуть не хуже, чем заморские конфеты. И Герман не стал отнимать ее у ребенка. Пусть сосет что хочет, лишь бы не плакал!
После разговора с тещей Герман вроде даже успокоился, взял себя в руки и стал обзванивать общих друзей и знакомых. Они держались куда дружелюбней тещи, но тоже ничего не могли сказать об исчезновении Ирины.
Герман не знал, что и думать.
— Не может быть, чтобы она никому не сказала о своих планах! Одно из двух: или она никуда не уехала, и они с тещей просто меня пугают. Или… Либо Ирка задумала что-то настолько скверное, что решила никого не ставить в известность.
Герман еще какое-то время подумал, потом посадил Ванечку в манеж и пошел к Майе Сергеевне. Позвонив в ее дверь, он уже открыл было рот, чтобы спросить: «На какой машине уехала моя жена? Вы не помните?» — но вместо этого завопил благим матом.
Шарахнулся, стукнулся головой и локтем о стену, взвыл от боли и беспомощно уставился на покрытое зеленой слизью чудовище с торчащими из головы железками, которое появилось на пороге квартиры соседки.
