- Брыкнуффыс ичча феффотфоссемьтесс ятьчеттфер тыкотт? - переспросил Мастер.
Романелли, Дойль и ка, ухватившийся за цепь, на которой держалась люстра, воззрились на него с одинаково ошалелым выражением на лицах.
Мастер зажмурился и крепко сжал рот, потом снова открыл его.
- Прыгнул, - старательно выговорил он, - в тысяча шестьсот восемьдесят четвертый год?
- Я верю в это, сэр, - поспешно вмешался Романелли. - Они использовали дыры, проделанные Фике, - они перемещались от одной дыры к другой, понимаете? Этот ка, - он махнул рукой, - явно состарился не на восемь лет, и сопоставив факты, я нахожу всю эту историю вполне убедительной.
Мастер медленно кивнул.
- Действительно, было что-то странное в том, как провалилась наша операция с Монмутом в 1684 году. - Кушетка сместилась еще на несколько дюймов вверх, и хотя Мастер стиснул зубы и промолчал, одна из неподвижных фигур внизу испустила протяжный стон. Дойль, вздрогнув, пригляделся к ним и без особой радости обнаружил, что они из воска. Мастер открыл глаза. - Значит, перемещение во времени, - прошептал он. - А откуда явился мистер Дойль?
- Из другого времени, - ответил ка. - Он с целой компанией прибыл сквозь такую дыру, и мне удалось захватить его, а его спутники вернулись тем же путем обратно в свое время. Мне удалось допросить его немного, и - послушайте! - он знает, где находится гробница Тутанхамона. Он знает уйму всякого.
Мастер кивнул, и на лице его появилась улыбка - улыбка, от которой у Дойля сжалось сердце.
- Похоже на то, что мы на закате своих дней наткнулись на самое могущественное орудие из всех, что у нас были. Романелли, возьми у нашего гостя немного крови и сотвори ка - хорошего, качественного ка, полностью сознающего свои действия. Мы не можем рисковать - мало ли что у него в голове: он может покончить с собой или подцепить какую-нибудь лихорадку. Приступи к этому немедленно, а потом запри его на ночь. Допрос отложим на утро.
Десять минут ушли на то, чтобы достать ка Ромени с потолка - в своих попытках спуститься к балкону самостоятельно он преуспел не более, чем паук-сенокосец, пытающийся выбраться из ванны. В конце концов ему бросили веревку, после чего Романелли повел Дойля обратно вниз по лестнице.
На первом этаже они прошли в помещение, где в тусклом свете единственной лампы привратник старательно размешивал в длинном чане какую-то жидкость, неприятно пахнущую рыбой.
- Где кубок? - начал было Романелли, но привратник уже показал на стол у стены. - Ах, да. - Романелли подошел к столу и осторожно поднял большой медный кубок. - Вот, - сказал он, обращаясь к Дойлю. - Выпей это, и ты избавишь нас от необходимости вливать это в тебя силой через выбитые зубы.
