- Что ж, сэр, пожалуй, в этом заметна некоторая искра - хотя здесь и хватает модной невнятной мистики. Впрочем, в наше время на поэзию нет особого спроса. Я предпочитаю действие - в мае я переплыл Геллеспонт, от Сестора до Абидоса, и горжусь этим куда больше, чем любым из своих литературных достижений. Дойль улыбнулся:
- Если уж на то пошло, я с вами согласен. Я бы гордился куда больше, если бы мне удалось смастерить приличное кресло - такое, чтобы все четыре ножки были одинаковой длины. - Дойль сложил рукопись, обернул ее сопроводительным письмом, надписал адрес и, накапав немного воска со свечи, запечатал сверток.
Байрон понимающе кивнул, начал говорить что-то, замолчал, а потом быстро спросил:
- Кстати, кто же вы такой? Я не имею права требовать ответа, я и так по гроб обязан вам за то, что вы застрелили тогда этого чертова цыгана, - еще чуть-чуть, и со мной было бы покончено. Признаюсь, мне просто чертовски любопытно. - Он чуть застенчиво улыбнулся и впервые стал тем, кем он был на самом деле, - двадцатитрехлетним юношей.
Дойль отхлебнул вина и поставил бутылку на стол.
- Ну, по моему акценту вы уже, наверное, могли догадаться, что я американец. Я прибыл... сюда... послушать лекцию Сэмюэла Кольриджа и застрял здесь из-за этого чертова доктора Ромени... - Он замолчал, ибо ему показалось, будто он услышал за окном какой-то стук, похожий на шаги. Он подумал, вспомнил, что они сидят на третьем этаж, и продолжал: - И я отбился от группы туристов, с которой попал сюда, и... - Он снова помолчал, начиная ощущать действие алкоголя. - Ох, черт, Байрон, я расскажу вам всю правду. Дайте только сначала еще вина... - Дойль сделал большой глоток и с преувеличенной осторожностью поставил бутылку. - Я родился в...
Окно и дверь одновременно разлетелись, окно - стеклянными осколками; дверь - щепками, и два здоровенных и страшенных мужика ввалились в номер и тут же вскочили на ноги. Стол перевернулся, сбросив на пол еду и лампу, и в наступившем полумраке в номер набивались все новые люди, спотыкающиеся об обломки и набивающие шишки о дверь, висевшую на одной петле. Лужица, вытекшая из разбитой лампы, занялась голубым пламеНем. Дойль схватил одного из нападавших за шарф, сделал пару шагов и швырнул его в окно; тот врезался в раму, и на мгновение казалось, что он сможет ухватиться за канат, все еще болтавшийся перед окном, но его руки и ноги исчезли, и Дойль услышал отчаянный удаляющийся вопль.
