Татьяна махнула рукой:
— Не смешите! Я завтра эти слезы на кофе отобью.
— Вот, — сказал Ферзь — не суетись. Сядь, выпей.
— Я больше не хочу пить.
— Не хочешь — не надо. Никто не заставляет. Это дело добровольное, но даму до калитки ты проводить обязан. И я очень верю, Кеша, что ты меня не разочаруешь.
— Я мигом, — подхватилась Татьяна, — только со стола приберу.
Ферзь провозгласил тост:
— За вас, голубки!
Аркадий Францевич лихорадочно перебирал в уме варианты развития дальнейших событий, но все они сводились к одному: грандиозному скандалу дома.
«Все, — пришел к выводу Аркадий Францевич, — Эльвира меня выгонит из дома».
«Ну если она тебя выгонит, то может лучше туда вообще не ходить?» — не преминул отозваться Злобный Я.
«Ты мне обещал молчать!»
«Молчу-молчу».
Глава 32
О том, как заканчиваются нескучные вечера
Эта ночь была необычайно звездной, и казалось, что сияние густо рассыпанных звезд гораздо ярче света высоких согнутых, как в поклоне, фонарей, стоящих вдоль дороги. Бледная, круглая, почти белая луна напоминала лицо покорной гейши, которую не может смутить даже самое дикое желание ее господина. Легкий, слегка прохладный порывистый ветерок заставлял чуть пожелтевшую листву высоких тополей трепетать, словно от внезапного волнения, вызванного каким-то тайным непреодолимым желанием. Собачья свора разношерстых дворняг, собиравшаяся каждодневно у дверей «Веселого Краковяка» к моменту его закрытия, терпеливо ожидала объедков, которые им, как правило, выносила Татьяна в большом целлофановом пакете, но увидев свою кормилицу без привычного угощения в сопровождении двух мужчин, собаки понуро разбрелись.
— Ух ты! А на улице-то как славно! — громогласно восхитился Ферзь и вдохнул воздух полной грудью. — Красота! Где мои семнадцать лет?
— Да. Здорово! — согласилась Татьяна. — Только прохладно.
Аркадий Францевич молча снял пиджак и накинул Татьяне на плечи.
— Спасибо, — благодарно улыбнулась та. — Значит, ты меня все-таки проводишь?
— Конечно, проводит, — тем же тоном, не терпящим возражений, ответил Ферзь.
— Провожу, — тихо подтвердил Ковард.
В глазах Татьяны засветилось счастье:
— Я живу здесь рядом. Всего два квартала. Ну, идем?
— Идем, — кивнул Аркадий Францевич.
— Летите, голубки, — засмеялся Ферзь и поднял руку, прощаясь. — Я удаляюсь с радостью в сердце и благословляю вас: будьте счастливы!
Ферзь, чуть пошатываясь, пошел своей дорогой, Татьяна и Ковард — своей.
Они шли не торопясь.
— Скажи, а это правда? — спросила Татьяна.
