— Да, интересно…
Ферзь улыбнулся:
— Я тебя не сильно утомил своим рассказом?
— Нет, напротив.
— А ты, Кеша, чем занимаешься? Кстати, Кеша — это же, кажется, Иннокентий?
— Но Ферзь — это тоже не Валера.
Ферзь засмеялся:
— Точно подметил. И все же кто ты в этой жизни?
— Я — ученый. Биолог.
— О! Я почему-то так и подумал, что ученый.
— Почему?
— Ты на Эйнштейна похож.
— Ну да? — засмеялся Аркадий Францевич. — Лестно слышать.
— Глаз художника не обманешь. Только усы отрасти — и вылитый Эйнштейн. Ты еврей?
— Нет. У меня польские корни. Был бы я еврей — давно уехал бы.
— Ну и хорошо, что не уехал. А то мы бы с тобой не встретились. Давай выпьем за слияние науки и искусства!
Они чокнулись и осушили кружки.
Глава 31
Еще немного пива и любви!
— Мальчики, — послышался голос из-за барной стойки. — Еще пива?
Ковард обернулся и посмотрел оценивающим взглядом на официантку:
— Хороша, чертовка!
— А ты, я смотрю, запал на Таньку-то, — Ферзь стукнул кружкой по столу. — Татьяна, неси пиво!
— Несу-несу! — и пышные бедра оказались у столика Коварда и Ферзя. — Пожалуйста, темное, светлое…
— Богиня! — простонал Ковард.
— Ну что вы в самом деле! — Татьяна, похоже, действительно смутилась, так как ее щеки залились нежным румянцем.
— Татьяна! — нарочито строго сказал Ферзь. — Не обижай хорошего человека. Он ученый и, видишь, страдает!
— А чего страдать-то? — с наивным недоумением спросила она. — Пиво свежее, холодное — пейте на здоровье. Я могу и орешки принести для закуски.
— Это ты правильно подметила: страдать не нужно — еще не вечер! Выпьем, Кеша! Орешков хочешь?
— Нет.
— Правильно. И я не хочу. А ты, Танюша, иди работай. Мы тебя попозже за столик позовем. Ты ведь не откажешь Кеше? Он настоящий ученый. Интеллигент.
— Не откажу, — кивнула Татьяна и залилась краской.
— Вот видишь, — сказал Ферзь, когда пышные бедра, словно корабль, отплыли к стойке, — не откажет! Все устраивается лучшим образом. У тебя есть женщина, или Таньке наконец-то повезло?
— У меня есть жена, — ответил Ковард.
— В разводе?
— Нет. Живем.
— О-о! — восхищенно воскликнул Ферзь, — на вид-то совсем не гуляка, а настоящий мужик! Ходок! Дети есть?
— Детей нет.
— А у меня есть. Три жены. И три пацана. Правда, у всех у них уже другие папаши, но кровь моя. Старший в Италии живет. Скоро двадцать два будет. Ему ферзь фамильный достанется. На дизайнера учится. Теперь это модно. Выпьем?
— Выпьем.
Аркадий Францевич даже не пытался остановить Злобного Я, он в отчаянии думал о том, что же случится, если Злобный Я не пожелает больше уходить «на второй план», если ему понравится управлять телом? Телом Аркадия Францевича Коварда! И если раньше он терпел этого самозванца, полагая, что это просто странность гениального человека, что это его второе я помогает найти правильное решение сложных проблем, что это открытый сейф его подсознания, в котором хранятся утраченные человечеством знания. О! Как он заблуждался! Теперь он видит, что это за тип: пьяница и развратник! И имя себе на редкость пошлое придумал: Кеша!
