Галя и Морис церемонию выдержали достойно. Присутствовали несколько друзей Бережковской, мама и сестра Изольда. Близких жениха представлял собственной персоной его шеф мсье Пьер Легаре. Шампанского гости не заказывали и после окончания процедуры бракосочетания, выслушав поздравления регистратора, тихо уехали.
Пока оформлялись документы на выезд Гайяр, Анатолий начал активно готовить Галю к предстоящей жизни на Западе.
— Постепенно прекращаешь все контакты с иностранцами. Это просто необходимо.
«А чего тут непонятного?» — про себя удивлялась Галя. Ей это вообще теперь ни к чему. Но согласно кивала. Ее бесило лишь одно: масса времени уходило на политзанятия. Она с интересом и вниманием слушала Анатолия, когда он рассказывал ей об оперативной обстановке во Франции, и в частности в Париже. Но какого рожна ей надо выучивать материалы съездов КПСС и выступления Генерального секретаря?! Галя даже сочувствовала куратору. Она, которая за последние восемь лет поработала не с одним оперативником, Анатолия Баркова из прочих выделяла. Во-первых, он был предельно профессионален. Во-вторых… Имелась еще одна, весьма специфическая, причина. Гали разработала собственную систему тестирования мужских качеств по ряду позиций: сексуальная сила (это у нее всегда было на первом месте), щедрость — жадность, интеллект или отсутствие такового, верность слову, умение контролировать себя в сложных ситуациях. По «шкале Бережковской» выходило, что Анатолий либо не имел изъянов, либо умело камуфлировал оные. Требовалось дополнительное тестирование «в обстановке, приближенной к условиям фронта». И вот однажды, когда Барков в очередной раз начал отстаивать преимущества однопартийной системы при управлении государством над многопартийной, Галочка со вздохом раздвинула свои прелестные ножки так, что куратору стали видны ее трусики. И лениво, голосом невинной набоковской Лолиты, предложила:
— Слушай, Толик, а не бросить ли нам всю эту муть и не поехать куда-нибудь потрахаться, а?
Ответ Анатолий нашел не сразу. Некоторое время бедный куратор сидел с открытым ртом, уставившись на трусики, кстати почти прозрачные. Наконец он выдавил из себя:
— Ты прекрасно знаешь, что нам это запрещено.
Теперь уже можно признаться — как женщина Гали была не в его вкусе, поэтому искушение было сильным, но непродолжительным. Месяцами страдать, вспоминая упущенную возможность, Анатолию не пришлось. Такие неожиданные впечатления, конечно, будоражили молодой здоровый организм, но не более того.
