А проехав сотню тысяч — лупишь дверкой со всей дури, так что стекла дрожат и хоть бы хрен. Достала ты меня, машина. Хочу новую вольву. А не вульву.
Бьянка ещё похожа на машину тем, что может механически сношаться до тех пор, пока не выжмет из меня все до последней капли. Чтобы я стал совсем сухой, или как она говорит «сухуй». Кстати будет сказать, что все румыны — это просто одна из форм молдаван, вроде ещё сам Фрейд заметил.
Ну, вот как раз сегодня я ей не дам меня засохнуть. Надо отвлечь её манёвром с фланга.
— Эй Бьянчик, может, прошвырнёмся куда-нибудь? Устроим себе праздник?
— В малл, только в малл!
Бьянка радостно подхватывает идею. Поездка в малл для неё как паломничество в Мекку — сопряжено с глубокими душевными переживаниями.
Часами может там шоркаться, затаив от благоговения дыхание. Малл это просто часть двигателя капиталистической машины. Вторая часть двигателя — бестолковые готовые все скупить бьянки.
— Почему же сразу в малл? Все ноги там сотрёшь до колен, да ещё купишь какую-нибудь ненужную хреновину втридорога. Давай лучше в кино махнём! А потом в ресторан на твой вкус? Я выбираю фильм, а ты ресторан?
— А что кино на румынском?
— Слава богу, нет! На древне-арамейском — если верить рекламе. Так что ты как раз все поймёшь.
Думаю ей плевать на каком языке кино. Она не понимает даже незамысловатые вибрации сюжета в мультах про Тома и Джерри… Я ей завидую — иногда. Как говорил Экклесиаст — защищая кандидатскую ты только помножаешь свою скорбь.
***
Вот с этого-то кино я думаю все и началось. Радость великая и скорбь. Волшебная сила искусства. Опасная штука. Если бы знал тогда — бегом пошёл бы в малл, а не в кино. В малле мы помнажаем свой долг по кредиткам, а никак не скорбь.
Я в детстве всегда воображал себя героем книги, которую читаю. Как выяснялось — это неизлечимо, поэтому и книги и фильмы принимаю теперь с исключительной осторожностью и только по рецепту врача.
***
Мы слегка опоздали и начали смотреть с того момента как повесился Иуда. Хотя я тогда признаться и не знал, что повесившийся — Иуда Искариот. Повесился чувак. Еврей вдобавок. Ну, да и хрен с ним. Не велика потеря.
За какие грехи распинают Иисуса, я тоже не имел тогда понятия. Мой папа мне больше про карламаркса в детстве рассказывал. Иисуса не было на свете — так и что о нем говорить? Красивая легенда.
Но как же жестоко распинали-то! В каких болезненных подробностях! Натурализм Мела Гибсона не знал предела. Однако присутствовал и вкус. Вкусно хлестали сына Божия плетью по спине. А это я очень всегда ценю. Грешен-с. Если даже убивают, со вкусом, со смаком — I love it! Искусство и любовь вот нам всем оправдание.
