Все удивляло Лацо в незнакомом городе: широкие улицы, по которым мчались автомобили и понуро брели лошади, постукивая копытами по мостовой, каменные дома, витрины. Лацо с любопытством поглядывал на свою тетку: маленькая, кругленькая, глаза у нее сердитые, а лоб низкий. Похожа на маму, только гораздо толще и ниже ростом. Можно подумать, что это мама стоит перед кривым зеркалом, Лацо однажды видел такое на ярмарке. Просто страх, как оно уродовало людей.
В центре города тетя свернула в переулок. Обойдя лужи, покрытые тонкой корочкой льда, она остановилась, поджидая мальчика. Марковы жили в двухэтажном доме. Во дворе было два подъезда и еще одни ворота, выходившие на другую улицу. Тетя достала из кармана ключи, вошла в подъезд и отперла дверь на площадке первого этажа.
Дядя Иозеф сидел в кухне и слушал радио.
— А, вот и вы! Здорово, Лацко! Нос у тебя покраснел, видно, на улице недурной морозец, а?
Мальчик, робко потирая озябшие руки, сел на краешек пула.
— Есть хочешь?
Лацо отрицательно покачал головой. Ему было не по себе. Дядя разглядывал мальчика так пристально, будто собирался распотрошить его, как куклу, и посмотреть, что там у него внутри.
— Когда обещают выпустить отца? — допытывался дядя.
— Нам ничего не сказали.
— Угу, — невнятно промычал дядя.
Тетя разогревала на плите кофе и вздыхала:
— Вот беда, господи боже!
Дядя подсел ближе к Лацо.
— А о Якубе что слыхать? — спросил он, глядя в упор на мальчика.
— Ничего, — прошептал Лацо и залился густым румянцем.
— Бедная Ганка, каково ей там одной! До смерти ведь намучается, — причитала тетка.
— Намучается — не намучается, а хорошо, что мальчишку к нам прислала. По крайней мере, о глупостях думать не будет. — Дядя снова повернулся к Лацо: — Школа близко, все ребята из нашего дома ходят туда. Ну, остальное сам увидишь. Занимайся прилежно и слушайся учителей. В школе не болтай о том, что отец сидит в тюрьме. Им до этого нет дела, а к нам полиция может придраться.
— Но отец ведь никому зла не причинил, его зря посадили! — поспешно сказал Лацо.
— Замолчи! — рассердился дядя. — Не твоего ума дело, и нечего рассуждать. Ты знай одно: учись и слушайся старших… По улицам не бегай, играй лучше во дворе, да стекол смотри не бей, а то нам платить за тебя нечем.
Дядя вскочил и в раздражении зашагал взад и вперед. Лацо никак не мог взять в толк, чем он так его прогневил.
Тетя Тереза принесла горячего кофе и ласково стала уговаривать мальчика поесть. А когда он поел, тетя сказала:
