Леша усмехнулся с жестокой надменностью:
— Ты хоть понимаешь, что такое человек с гибкой гендерной идентичностью?
— Бисексуал?
— Бигендер, — поправил Леша. — Скоро весь мир осознает, что человек имеет право ощущать себя мужчиной или женщиной независимо от пола своего рождения. В конце концов, это такие же социальные метки, как, например, бухгалтер или дворник. Андрогинная личность вбирает в себя все лучшее из мужских и женских качеств.
В компании, расположившейся рядом за стойкой, разговор вели на ту же тему.
— Стрёмно рожать детей от голубого, неизвестно, что выйдет, — заявляла толстенькая девушка в платье с открытыми плечами.
— Геев надо всех отправить в психушку, — поглядывая по сторонам, задирался ее молодой, но уже облысевший со лба и темени приятель. — Белая палата, галоперидол.
Игорю пришла в голову неожиданная мысль. Что если Измайлов и правда решил идти в политику? К финансовым потокам, духовным скрепам, раскормленным попам в золотых юбках? Back to her, к своей жене?
Подошел веселый Юра, крепкой рукой в татуировках обхватил тощую шею Леши:
— Ну че, малыши, как вам клубец?
Девочка-эмо надула пухленькие щеки:
— Полный отстой! Янка, «ГрОб» и Башлачев — вот реальная музыка. Правда, Алеша?
— Слушай ты, заурядное устройство, я же сказал: Алекс! Называй меня Алекс, — вспыхнул возмущением парнишка.
Рассматривая Игоря своим прямым наглым взглядом, Юра спросил:
— А чего у тебя щека очкует? Зуб болит? Или на нервах?
— Бандитская пуля, — ответил Игорь, отстраняясь. Он и сам чувствовал, как под действием алкоголя начал подергиваться лицевой нерв.
— Чё ты все понтуешься? Типа остроумный? Как Измайлов? А ты не он, — усмехнулся Юра и подмигнул; при этом один его глаз закрылся полностью, а второй, выпуклый, серый, смотрел все так же прямо.
Игорь повернулся и начал проталкиваться к выходу. Он чувствовал усталость и подступающее похмелье с первыми спазмами головной боли. Но, главное, он чувствовал, что в его душе зреет новое понимание привычных вещей. Встреча с Катей и со всей компанией из Фэшн-Хауса заставила его осознать, как сильно он изменился за год московской жизни.
Таксисты ждали у клуба, но Игорь хотел продышаться, побыть один. Он двинулся по улице, перерезанной наискосок густыми тенями высоких кленов. В утренних сумерках было свежо, пустынно; глухое синее небо на востоке занималось золотым огнем. Он шел, постепенно замедляя шаг, прислушиваясь к боли в виске, думая о том, что прошлое, как и будущее, составлено из случайностей, компромиссов, осуществленных и упущенных возможностей. И что, может быть, он приехал в родной город вовсе не для того, чтобы встретиться с прежними друзьями, а для того, чтобы навсегда попрощаться с ними.
