Но вернёмся к моим берберам… Идея проста: разве могли кокетливые арабы подвигнуть на такие шедевры испанских мастеров, столь в основе своей серьёзных? Конечно — нет. Только прививка столь же серьёзного инокровного духа могла быть успешной. Так оно и было, гляньте хотя б на мою — мою! — Сеговию, сравните её с мечетями в Типмала и Марракеше! Близорукость «специалистов» достойна не удивления, а презрения, ей Богу. Удивляться лучше вещам пристойным. Например: идее ИМПЕРИИ, родившейся у КОЧЕВНИКОВ! А, каково? Парадокс кричащий, а не слышит никто… Заранее скажу, что вижу причину СЛАБОСТИ этой идеи — в ОБЩИНЕ. Этот парадокс уже и вопиющий, а кто его слышит? Или… Ну, ладно, пора кончать мой монолог…
Вот Вам напоследок перечень книг, на которые я б с удовольствием глянул, да не знаю — существуют ли они в природе:
1 — Ибн Идхари «Байана»
2 — ал Бакри
3 — Абн ал-Асир
4 — ИБН ХАЛДУН «О фазах государств»
5 — Тумарт (разумеется!)
6 — Рауд ал-Киртас
Обидно, если эти книги существуют лишь в виде теней, и то — в моём помрачённом современностью сознании. Но уповаю. На Вас, дорогой мой Джон. Не стану, поэтому, утомлять Вас другими моими надеждами и поручениями. Сделаю лишь одно горькое признание: что-то состояние моё душевное не гармонирует с необходимостью трудиться, и это не сейчас только — а вообще. С чего б такое? Вот какой вопрос нам предстоит решать за бутылочкой пегого…
О. Д. Исаев, 24 марта 86 г., Москва
Впрочем, не надо замечать моих воронежских страданий, они — всего лишь наш общий русский хвост. Правду сказать, ваш норманнский ещё длиннее станет, очередной тщетно вопиющий парадокс… Помнится, один из ваших философов выразился так: «где», сказал он, «нет речи, там нет ни истины, ни лжи». Эту мысль у вас записали в святцы. А между тем не заметить крайней двусмысленности этого речения может лишь тот, кто не видит разницы между хвостом, растущим между ногами назад, и хвостом, растущим оттуда же, но вперёд. Что и свойственно прародителю речи всех норманнов — языку германцев. Не верите? Справьтесь сами: Гоббс, «Левиафан».
2. А. П. ДРУЖИНИНУ В МОСКВУ.
Милый, дорогой, всё наоборот: Париж я в три дня возненавидел! Теперь уж точно знаю, что ничего тут не терял. Лувр — загаженный сарай, громадный, ноги отвалились и до сих пор не приросли. Картины ни одной не увидел, их не видно, так темно. Цены невиданные тоже. Сена воняет. Нотр-Дам облез. Встретить француза — неслыханная удача. А если и встретишь — пожалеешь о такой удаче: у всех лица страшные, холодные, в глаза никто не смотрит. С Башни ихней видно, что весь город залит гноем, жара 35. Всё только серо-чёрное, как их Жюль Верн. Всё дёрганно, по-птичьему бессмысленно. Сам дёргаешься, и прямо с утра. Вечером в кафе, в варьете? Мельчайший развратишко, порнуха для школьников пятого класса.
