Вспомнив, что говорил мне о доне Гаэтано автор рекомендательного письма, я не стал возражать:
— Хорошо, только я бы хотел, чтобы мне платили по неделям.
— Что, не веришь?
— Нет, сеньора, просто мы люди не богатые… и… вы должны понять…
Женщина вновь устремила свой вызывающий взгляд на улицу.
— Итак, — продолжал дон Гаэтано, — приходи завтра к десяти. Квартира у нас на улице Эсмеральда, — и, черкнув адрес на клочке бумаги, вручил его мне.
Жена дона Гаэтано оставила мое «до свидания» без ответа. Опершись на ладонь, попирая голым локтем стопку книг, она словно застыла, глядя немигающими глазами на дом Дардо Рочи, и казалась духом-повелителем сумрачной пещеры книг.
На следующее утро в девять я остановился у дома книгопродавца. Я позвонил и, прячась от дождя, вошел в подъезд.
Бородатый старик в намотанном на шею зеленом шарфе и низко нахлобученной фуражке открыл дверь.
— Что вам угодно?
— Я новенький.
— Прошу.
И мы стали подыматься по ведущей на второй этаж грязной лестнице.
Проведя меня в холл, старик сказал: «Обождите», — и исчез.
За окном, через улицу, висела коричневая вывеска какой-то лавки. Капли дождя медленно скатывались с выпуклых лаковых букв. Дым из далекой трубы, зажатой двумя резервуарами, широкой полосой поднимался в прошитое мелкой стежкой дождя небо.
Нервно трезвонили трамваи, и фиолетовые искры плясали на проводах; бог весть откуда доносилось охрипшее кукареканье.
Тоска охватила меня при виде царившего в доме запустения.
Занавесок не было; ставни еще не открывали.
В углу, на пыльном полу, валялась черствая корка; в воздухе плавал кислый клейстерный запах, зловоние отсыревшей грязи.
— Мигель, — донесся из комнат раздраженный женский голос.
— Иду, сеньора.
— Кофе готов?
Потрясая кулаками, старик воздел руки к небу и под дождем поплелся через двор на кухню.
— Мигель.
— Сеньора.
— Где рубашки, которые принесла Эусебия?
— В маленьком бауле, сеньора.
— Дон Мигель, — позвал игривый баритон.
— Да, дон Гаэтано.
— Как жизнь, дон Мигель?
Старик покачал головой, устремив в небеса полный отчаяния взор.
Он был высокий, тощий, с длинным лицом, заросшим трехдневной щетиной, и с дворняжьим взглядом гноящихся глаз.
— Дон Мигель.
— Да, дон Гаэтано.
— Сбегай купи мне пачку «Аванти».
Старик поплелся к двери.
— Мигель.
— Сеньора.
— Купи полкило сахара, колотого, да смотри, чтобы тебя не обвесили.
Дверь открылась, и вышел дон Гаэтано, обеими руками застегивая молнию на брюках, с обломком расчески в густых волосах.
