Сжигали вот таких, как я…
И мне ли плакать, обессилев,
В жилетку собственной судьбы,
Когда велит
Судьба России
Не уклоняться от борьбы!
Вл. Чивилихину
Дымы
Уходят кверху,
И в ясном небе синем
Они стоят, как вехи,
Над селами России.
Они стоят, не дрогнув.
В любое время года
Они взлетают ровно,
Когда ясна погода.
И замирают гордо.
Зарю оповещая
И суетливый город
Спокойствием смущая.
Когда ж на небе тучи
И ветер дышит громом –
Ракитою плакучей
Дымы
Над каждым домом.
Но так или иначе,
Переживая немо,
Они свое отплачут
И снова смотрят в небо.
И, зорьку окликай,
Синеют в небе синем.
И прямота такая
Сродни тебе, Россия.
Стоят дымы,
Как вехи,
Как флаги на парадах.
Они поднялись кверху
Не для того,
Чтоб падать!..
Какая здесь, скажите, вера,
Когда, не зная почему,
Я вдруг, поверив,
Лицемеру
Самозабвенно руку жму?
И что ему, скажите, стоит,
Себя улыбкой осеня,
Радушно пригласить за столик
И выпить чарку за меня?
А я уже сгибаю спину.
Отдав размашистый поклон,
Вдруг похожу на славянина,
Что иноземцем взят в полон.
А я уже как будто должен,
Обязан дань ему платить,
Не думать – до чего я дожил!
И ложь в застолье говорить…
О робость многовекового
Седого рабства на Руси!
Держать за пазухою слово
Меня отныне не проси!
Ведь я не раб.
Я весь заполнен
Той верой, что во мне жива,
Тем самым Куликовым полем,
Где дремлет горькая трава.
Я не из тьмы явился.
Нет!
Я вечен, как теченье Волги.
Я шел к земле,
Как звездный свет, —
Стремительно и долго-долго.
Я был всегда.
И в те года,
Когда достиг земной основы,
Я часто уходил туда,
Откуда возвращался снова.
Я никогда не умирал.
Жил, настоящее приемля,
И долго землю выбирал,
Пока не выбрал
Эту землю.
Я за нее в огне горел,
Чтоб выйти к мирному рассвету.
Я с ней прошел
От первых стрел
До первой — в космосе — ракеты.
Она моя — пока живу.
И вся со мной — пока я с нею.
И глаз отцовских синеву —
Пока живу —
Забыть не смею.
Пока живу —
Мне не забыть,
Кому я, собственно, обязан
Тем,
Что могу дышать, любить
На той земле,
С которой связан
И глаз отцовской синевой,
И прямотой отцовской правды,
И кровью битвы
За Непрядвой,
И кровью битвы
Под Москвой.
И суждено мне до конца
Все вынести с тобой, Россия!
Во имя
Памяти отца,
Что прожил жизнь
Во имя сына.
Мне нравилось размашистое пенье
Погибшего от песен соловья...
Он жил в каком-то диком удивленье,
Нисколько удивленья не тая.
В озвученной
И бесконечной шири,
Закрыв глаза,
Сидел среди ветвей.
Всему тому,
Что дважды два — четыре,
Душевно удивлялся соловей.
