Все тени, тени… Только там, в просвете
полуопущенных оконных штор,
ночное небо, светя и не светя,
ночное небо — на меня в упор.
Что это — смерть? В сиянии застывшем
провидит сердце гробовую тьму,
невечное становится небывшим,
ни цели, ни предела ничему…
И вдруг, придушен хлынувшей тоскою,
почувствуешь — о, Господи, прости! —
такое одиночество, такое,
которого нельзя перенести.
