— Была, — Эвер отвернулась от меня и сосредоточилась на холсте, окунула кисть в зеленое пятно на палитре, сгущая зеленый цвет иголок.
— Почему была?
— Потому что она умерла. — Она сказала это спокойно, сухо. — Автокатастрофа. Не больше полутора лет назад.
— Прости, — сказал я. — В смысле... да. Я сожалею.
Эту фразу я слышал раньше, но теперь, когда я ее произнес, она звучала нелепо. Фальшиво и пусто.
Эвер взглянула на меня.
— Спасибо, — она сморщила нос. — Нам не нужно говорить об этом. Это случилось, вот и все. Нет смысла распускать сопли.
Я почувствовал, что она делает вид, что все в порядке, но не знал, как сказать ей, что не нужно этого делать. Если она хотела сделать вид, что все хорошо, почему я должен лезть не в свое дело и говорить ей, что она не должна? Я несколько раз глубоко вздохнул и сменил тему. — Мне нравится твой рисунок. Он не совсем реалистичен, но и не совсем абстрактен.
Рисунок был интересный. Деревья были как сочные, нечеткие, нанесенные толстым слоем изображения, но озеро за ними и между ними было необычайно реалистично, каждая волна, нарисованная до малейшей детали, сверкала на солнце.
— Спасибо, — сказала она. — Когда я начала, я не была уверена, что получится, но теперь мне и самой нравится.
Она отошла назад, потерла кончик носа средним пальцем, размазав по нему коричневую краску, потом поняла, что делает и вздохнула.
— Дай взглянуть на твой.
Мне до ужаса не нравилось показывать людям свои рисунки. Я рисовал, потому что любил рисовать. Я рисовал, потому что это просто шло из меня, хотел я того или нет. Я изрисовал все учебники и тетради в школе, настенный календарь дома, даже иногда рисовал на джинсах. Я рисовал не для того, чтобы впечатлить людей. Я чувствовал, что показать кому-то мою работу значило показать кому-то часть себя. Иногда я показывал свои рисунки отцу, потому что он был инженером, умел чертить и знал, о чем он говорит. И он был моим отцом и не стал бы сильно придираться или критиковать.
А что, если Эвер подумает, что я отвратительно рисую? Мне она нравилась, и я хотел, чтобы она думала, что я крутой и талантливый.
До того, как я смог передумать, я передал ей свой альбом. Чтобы скрыть, как я нервничаю, я подобрал с земли толстую палку и стал сдирать с нее кору. Эвер долго смотрела на мой рисунок, переводя взгляд с него на озеро, и потом перешла на то место, где я сидел и рисовал его. Спустя тысячу лет, как мне показалось, она вернула его.
