Когда представление окончилось, Уильям сказал:
— Не понимаю, почему они всегда выбирают этих жутких толстух? Неужели у них нет красивых женщин?
— Египтяне любят толстых, таких, как эти две, — ответил Вожак.
— Даже не верится, — сказал Таран.
— И тем не менее. Так уж у них повелось с давних пор. В Египте ведь то и дело голод. Поэтому все бедные люди были худые, а богатые и знатные толстые и упитанные. Если тебе повстречалась толстуха, так и знай — она из высших классов.
— Брехня это, — сказал Таран.
— А мы сейчас всё узнаем, — заявил Уильям. — Я хочу задать этот вопрос вон тем египтянам. — Он большим пальцем указал на двух пожилых мужчин за соседним столиком, в нескольких шагах от них.
Он не был пьян, никто из них не был пьян, но все трое были наверху блаженства от выпитого пива и виски, и самым счастливым из них был Уильям. Его загорелое мальчишеское лицо так и светилось счастьем, а вздёрнутый нос, казалось, задрался ещё выше, и было видно, что он наконец расслабился, впервые за много недель. Он поднялся с места, прошёл к столу, где сидели египтяне, и с улыбкой остановился перед ними.
— Вы окажете большую честь моим друзьям и мне, если согласитесь присоединиться к нам за нашим столом.
У египтян были пухлые лоснящиеся лица, красные фески на голове; у одного из них во рту блестел золотой зуб.
Поначалу, когда Уильям обратился к ним, они слегка встревожились, но потом успокоились.
— Пожалста, — сказал один.
— Пожалста, — добавил второй.
После чего египтяне поднялись, пожали руку Уильяму и направились вслед за ним к соседнему столу, где сидели Вожак с Тараном.
Уильям сказал:
— Познакомьтесь с моими друзьями. Это Вожак, а это Таран. А меня зовут Уильям.
Вожак и Таран встали и обменялись рукопожатиями с египтянами, те ещё раз сказали «пожалста», и затем все сели.
Вожак знал, что религия запрещает египтянам пить, и поэтому предложил заказать кофе. Владелец золотого зуба воздел руки вверх ладонями и слегка втянул голову в плечи.
— Для меня, пожалста. — Он широко улыбнулся. — Я привычный. А за мой друг, — он простёр руки в сторону соседа, — за мой друг… я не могу говорить.
Вожак поглядел на друга.
— Кофе? — предложил он.
— Пожалста. Я привычный.
— Отлично. Значит, два кофе.
Вожак подозвал официанта.
— Два кофе, — сказал он, затем, обращаясь к Уильяму с Тараном, спросил: — Может, ещё пива?
— Для меня, пожалста, — ответил Таран. — Я привычный, но за моего друга, — тут он повернулся к Уильяму, — за моего друга… я не могу говорить.
