– Это, юноша, был монастырь францисканцев, – сказал Джеффри. – После ликвидации монастырей много камней из него растащили для строительства, и этот участок никто так и не купил. В Лондоне по-прежнему избыток пустующих земель.
А Овертон уже тараторил дальше:
– Я посмотрел, нет ли каких-либо следов в высокой траве. Дождя с тех пор не было, а я хороший следопыт, я хорошо освоил это дело, когда охотился дома. И я заметил, что трава осталась примята, как будто по ней кто-то бежал. И в зарослях ежевики я нашел вот это. – Он вытащил из кармана обрывок кружева из тонкого белого льна с черной вышивкой, крошечными петельками и завитушками, и я увидел, что это обрывок с манжеты рубашки, какую мог себе позволить только джентльмен.
Оукден посмотрел на кружево.
– Тонкая работа, с виду лучший батист. Но вы заблуждаетесь, молодой человек: мой помощник ясно видел злоумышленников – они были в грубых шерстяных рубахах. Должно быть, кто-то еще проходил по саду и порвал рубашку.
Я повертел кружево в руке.
– Но кто в таком наряде будет бродить по заброшенному саду, заросшему колючками?
– Возможно, – сказал мой ученик, – совсем не бедные люди надели грубую одежду поверх рубашки, чтобы прохожие на улице не обращали на них внимания.
– Святая дева, Николас, – воскликнул я, – а ведь и правда!
И укравшие «Стенание» люди имели доступ к высшим лицам при дворе.
– Николас, ты поговорил с тем семейством нищих? – спросил я Овертона.
– Да, сэр. Это крестьянин с женой, из Норфолка. Их землю огородили для овец, и они перебрались в Лондон. Заняли одну комнату, где осталась крыша. Они меня испугались: думали, кто-то купил участок и послал юриста вышвырнуть их. – Молодой человек говорил о них с пренебрежением, и Оукден неодобрительно нахмурился. – Я спросил, не видели ли они кого-нибудь в день убийства. Они сказали, что проснулись от шума, когда какие-то люди бежали через сад. Какие-то двое с дубинами – большие молодые парни, один почти лысый. Они скрылись, перебравшись через дальнюю стену.
– Значит, Джон Хаффкин разглядел верно. – Печатник посмотрел на обрывок кружевной манжеты. – Меня это тревожит, сэр. Убийство могли совершить люди с положением.
– Да, может быть. Ты хорошо справился, Николас. Пожалуйста, мастер Оукден, держите это в тайне.
Джеффри горько рассмеялся:
– Могу поклясться, со всей готовностью.
Я засунул обрывок в карман и глубоко вздохнул:
– А теперь я должен допросить молодого Элиаса.
* * *
Подмастерье оторвался от возни со шрифтом на станке и сказал Оукдену, когда мы вошли:
