Вот деньги, которые я должен вам за содержание с тех пор, как жил у миссис Эллиард. Я тяжело болен и прошу навестить меня.
Ваш собрат по профессии, Стивен Билкнап.
Барак улыбнулся:
– Вы даже рот разинули. Неудивительно, я тоже разинул, когда увидел.
Я взял соверены и внимательно рассмотрел их – не шутка ли? Но это были настоящие золотые монеты, выпущенные до снижения качества чеканки, с изображением короля на одной стороне и тюдоровской розы на другой. В это было почти невозможно поверить. Стивен Билкнап был известен не только своей бессовестностью – как в личной, так и в профессиональной жизни, – но также и скупостью: говорили, что он держит дома сундук с сокровищами и по ночам любуется ими. За годы Билкнап скопил свое богатство путем всевозможных грязных сделок, отчасти заключенных во вред мне, а кроме того, предметом его гордости была невыплата долгов, если ему удавалось уклониться от нее. Три года назад в приливе неуместного великодушия я заплатил одному моему другу, чтобы тот присмотрел за ним, когда он заболел, и Билкнап не возместил мне моих расходов.
– В это почти невозможно поверить, – стал рассуждать я. – И все же, помнится, прошлой осенью, перед тем как заболеть, он какое-то время был со мной дружелюбен. Пришел ко мне и спросил, как я поживаю, как идут дела, словно был моим другом или собирался им стать.
Я вспомнил, как в один прекрасный осенний день Стивен подошел ко мне через четырехугольник двора – его черная роба болталась на тощей фигуре, а на измученном лице была болезненная заискивающая улыбка. Жесткие светлые волосы, как обычно, клочками торчали во все стороны из-под шапки. «Мастер Шардлейк, как поживаете?» – спросил он тогда. Вспоминая об этом, я покачал головой.
– Я был с ним краток. Я не доверял ему ни на грош, конечно, и был уверен, что за этим что-то кроется. И он никогда не упоминал о деньгах, которые задолжал мне. А через некоторое время понял, что я о нем думаю, – и опять стал меня игнорировать.
– Может быть, он раскаивается в своих грехах, если действительно так заболел, как говорят…
– Опухоль в кишках? Он болеет уже два месяца, верно? Я не видел, чтобы он выходил. Кто принес записку?
– Какая-то старуха. Сказала, что ухаживает за ним.
– Святая Мария! – воскликнул я. – Билкнап возвращает долг и просит прийти?
– Вы пойдете навестить его?
– Полагаю, милосердие этого требует. – Я удивленно покачал головой. – А какая вторая новость? После первой, если ты скажешь, что над Лондоном летают лягушки, я, наверное, не удивлюсь.
