— Где вы его устраиваете, дорогая? — спросила мать.
— На Тарлоу-Пойнт.
— До понедельника у вас не слишком много времени, чтобы подготовиться. Ты всем позвонила?
— Некоторым. Биллу Джейкобсу, Сью Аронс, Адаму Зусману. Многие же приедут только поздно вечером или даже завтра. Скорее всего, почти всех я увижу завтра после обеда у рабби дома.
— У рабби? — спросил Горфинкль. — Он устраивает какую-то встречу?
— Просто все, кого он готовил к бар-мицве, всегда заглядывают к нему в первое воскресенье каникул. Что-то вроде дня открытых дверей. Общаются, рассказывают про школьные дела…
— Гм, это интересно. — Горфинклю и правда было интересно. — Это почему же? Я хочу сказать, как эта… как началась эта традиция?
— Никакой традиции. Просто иногда он проводил занятия для класса бар-мицвы у себя дома, и мы как бы привыкли заходить к нему — так, время от времени.
— И дети его любят? Он вам всем нравится?
Диди задумалась. Не над ответом, а над тем, как это выразить словами.
— Он не весельчак, это уж точно, — нерешительно сказала она, — и не пытается казаться своим в доску или даже любезным. Он не строит из себя кого-то, нет, просто он…
— Ну-ну?
— Равный, я думаю, — сказала она, найдя, наконец, слово. — Когда ты с ним, ты не чувствуешь себя ребенком.
Рабби позвонил Вассерману, как только приехал домой в воскресенье. Тот только что вернулся с заседания правления.
— Мистер Вассерман? Это рабби Смолл. Извините, что не смог вернуться вовремя. Вечером в субботу в колледже устроили вечер в мою честь. Я ничего об этом не знал.
— Ну (в оригинале — Nu), бывает. Если вечер был для вас, вы должны были пойти.
— Как прошло заседание? Было что-нибудь особенное?
— Как я и думал, Горфинкль объявил новый состав комитетов.
— Да? Ну и как они?
— Если он назначил их, чтобы они занимались делом, то, думаю, все в порядке. В конце концов, он не назначил идиотов. Но если он хочет начать драку, то назначения хороши и для этого.
— Это плохо, а? И что сказал Пафф? Он там был?
— О, он там был. И это единственное, что хорошо во всей этой истории, потому что они не сказали ни слова: ни Пафф, ни Эдельштейн, ни Каллен — никто. Я полагаю, что они сдались, и некоторое время у нас будет небольшой мир. Только вот как долго он продержится?
Но рабби насторожился.
— Что значит — они не сказали ни слова? А возможность у них была? Было время для обсуждения?
— О, времени было полно, но никаких возражений, никакого обсуждения, ни одного слова, говорю вам.
